Святой хирург: различия между версиями

Материал из SurWiki
Перейти к навигации Перейти к поиску
(В служении Богу вся моя радость)
(В служении Богу вся моя радость)
Строка 170: Строка 170:
 
тюрьму.
 
тюрьму.
  
Однажды возглавлявший ЧК Петерс спросил профессора: «Скажите, поп и профессор Ясенецкий-Войно, как это вы ночью молитесь, а днем людей режете?» «Я режу людей для их спасения, а во имя чего режете людей вы, гражданин общественный обвинитель?», – ответил врач. «Как это вы верите в Бога, поп и профессор Ясенецкий-Войно? Разве вы видели своего Бога?»
+
Однажды возглавлявший ЧК Петерс спросил профессора:  
 +
 
 +
«Скажите, поп и профессор Ясенецкий-Войно, как это вы ночью молитесь, а днем людей режете?»  
 +
 
 +
«Я режу людей для их спасения, а во имя чего режете людей вы, гражданин общественный обвинитель?», – ответил врач. «Как это вы верите в Бога, поп и профессор Ясенецкий-Войно? Разве вы видели своего Бога?»
  
 
«Бога я действительно не видел… Но я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там также и ума. И совести там тоже не находил. Значит ли это, что их нет?».
 
«Бога я действительно не видел… Но я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там также и ума. И совести там тоже не находил. Значит ли это, что их нет?».

Версия 00:07, 8 мая 2015

Святой хирург

Название проекта

Святой хирург

Автор проекта

Екатерина Рубан

Класс

9 класс

Введение

На многих иконах, особенно греческих, святитель Лука изображен с хирургическими инструментами в руках. В 2000 году на юбилейном Архиерейском Соборе РПЦ в Собор новомучеников и исповедников Российских для общецерковного почитания было внесено имя человека, которого знают как выдающегося ученого и всемирно известного хирурга, профессора медицины, духовного писателя, богослова, мыслителя, исповедника, автора 55-ти научных трудов и 12 томов проповедей. Его научные труды по гнойной хирургии и в наши дни остаются настольными книгами хирургов.

Имея талант художника, он мог вести богемный образ жизни, пачкая руки лишь красками, а стал «мужицким врачом», священником, жертвой политических репрессий. Он мог выставлять свои картины в лучших залах мира, но сознательно выбрал путь служения простым людям, путь, полный страданий, крови, пота и гноя. Этот путь принес ему не богатство и почести, а аресты, каторги и ссылки, самая дальняя из которых была в 200 километрах от Полярного круга. Но даже во время ссылок он не оставлял научную деятельность и сумел разработать новый метод лечения гнойных ран, который помог спасти тысячи жизней во время Великой Отечественной войны.

Объект исследования

Личность Святителя Луки Войно-Ясенецкого

Цель

Задачи

Житие святителя Луки Войно-Ясенецкого, архиепископа Крымского

Древний род Войно-Ясенецких известен с XVI века, но к тому времени, когда в 1877 году родился будущий святитель Лука, семья их жила небогато. Однако, отец его, владевший аптекарским магазином, смог дать своим чадам хорошее образование. Переезд Войно-Ясенецких из Керчи в Киев, а точнее, близость святынь Киево-Печерской Лавры, повлияла на становление веры юноши Валентина. Способствовала этому и глубокая религиозность родителей, любовь к благотворению матери, но более всего - особая благочестивость отца-католика, Феликса Станиславовича.

После получения аттестата зрелости, Валентин с небывалыми до того усердием и серьезностью прочитал подаренный ему директором гимназии Новый Завет, который произвел на молодого человека впечатление, на всю жизнь определившее его отношение к Православию. Он выбрал трудный жизненный путь исповедника православной веры. Не сразу определился он с учебой. С детства имея талант художника, Валентин, закончивший вместе с гимназией художественное училище, пытается поступить в Академию художеств, но любовь к гуманитарным наукам приводит его на юридический факультет. Желание быть полезным простому народу и мудрый совет директора народных училищ определило, наконец, его судьбу: Валентин Войно-Ясенецкий в 1898 году становится студентом медицинского факультета Киевского университета им. св. князя Владимира. Таланты даром не пропадают. Дарованные Богом и родителями, он не только сберег, но и приумножил: «Умение весьма тонко рисовать и моя любовь к форме перешли в любовь к анатомии... Из неудавшегося художника я стал художником в анатомии и хирургии». Перед молодым врачом открываются неплохие перспективы, но желание помогать и любовь к бедным людям, приводят его в медицинский отряд Красного Креста. Здесь, во время русско-японской войны, выпускник университета сразу же становится начальником хирургического отделения, а это - возможность самому распределять обязанности, и Войно- Ясенецкий берет на себя самое трудное, сразу же он начинает оперировать, и операции, как замечали сослуживцы, проходили безупречно.

Не только на войне, но и в больницах многих небольших городков, где впоследствии работал талантливый хирург, он не старался стать, как теперь говорят, узким специалистом. Он применял свои таланты во всех областях медицины, оперируя, практически, на всех органах с одинаковым блеском: операции на суставах, костях, позвоночнике и головном мозге, почках, желчевыводящих путях, глазные и гинекологические... Сейчас такое и представить невозможно! Бедность земских больниц заставила столкнуться с проблемой наркоза, а последняя явилась толчком для научной деятельности - разработки нового метода обезболивания - регионарной анестезии, которую увенчала степень доктора медицины. Но особую любовь питал Валентин Феликсович к гнойной хирургии - в те трудные времена гнойные осложнения травм и воспалительных заболеваний были правилом. Как часто страдал ими простой трудовой народ, ради которого оставил в начале своего пути возможную научную карьеру будущий профессор. Как часто видишь брезгливо отворачивающихся от гнойной смердящей раны студентов, и даже некоторых врачей, так трудно представить эту особую любовь к «грязной работе» утонченного интеллигента. Может я преувеличиваю, не так уж и часто?.. Но никто кроме него не написал «Очерков гнойной хирургии", ставших не только классикой современной медицины, но и выдающимся художественным произведением. Никто другой не готов так публично исповедать свои грехи и ошибки, обвиняя себя в непрофессионализме, и перед аудиторией в 60000 человек (таков был тираж книги) сознаться: да, я - причина той или иной смерти. И это - в назидание другим... «Пожалуй, нет другой такой книги, которая была бы написана с таким литературным мастерством, с таким знанием хирургического дела, с такой любовью к страдающему человеку» - вот оценка труда ученого- хирурга одним из коллег Центрального института травматологии и ортопедии.

Работа над книгой продолжалась многие годы трудных для Войно-Ясенецкого испытаний: во время войн, эпидемий, допросов и ссылок. Немало искушений претерпел уже Владыка Лука, недопустимо, как ему иногда казалось, сочетавший работу в морге и в гнойно-хирургическом отделении с архипастырским служением. Но Господь открыл ему, и Владыка пишет в мемуарах: "... мои "Очерки гнойной хирургии" были угодны Богу, ибо в огромной степени увеличивали силу и значение моего исповедания в разгар антирелигиозной пропаганды", "Священный Синод... приравнял мое лечение раненых к доблестному архиерейскому служению, и возвел меня в сан архиепископа". Даже богоборческая власть не смогла не оценить великого таланта: вызволенному из третьей ссылки Владыке предложили работу в крупном эвакогоспитале, а после войны в 1946-м он получил за свои "Очерки" Сталинскую премию 1-й степени. Прочитав написанное выше, можно подумать: речь идет о каком-то идеализированном недосягаемом образе, даже упоминания о нелегких годах жизни тонут в восторгах и восхвалениях. А он во многом был как все: жил заботами о семье, в поте трудился, грустил и радовался, уставал, терпел обиды и стойко, как многие из наших соотечественников, переносил начавшиеся глумления и откровенные издевательства над самым дорогим - верой, Царем и отечеством. Свершилось страшное - вздыбленная, израненная революцией Россия стонала; в Ташкенте, где к тому времени Валентин Феликсович получил должность хирурга и главного врача большой городской больницы, стреляли. Чудом избежав смертного приговора "тройки", любые трудности он переносил спокойно и стойко. Работа в запредельном режиме не для выгод, во имя любви к ближнему, и неугасающая молитва, а значит, и помощь Божья, не позволяла озлобиться, сломаться.

Смерть жены ненадолго выбила из колеи. Оставшись с четырьмя детьми, он просит помощи у Бога, и Тот посылает доброго помощника, ставшего второй матерью для детей, бездетную вдову, операционную сестру Софию Сергеевну. Много домыслов и подозрений витало вокруг семейства, но в мыслях и отношении своем к Софии Сергеевне В. Ф. Войно-Ясенецкий был чист. Он трудится дни и ночи, пишет, молится. Он становится организатором Туркестанского университета, где на медицинском факультете занимает должность профессора, заведующего кафедрой топографической анатомии. Мало того, участвует в заседаниях церковного братства, не пропускает воскресных и праздничных служб, выступает на диспутах, защищая чистоту Православия от живоцерковной ереси, которой безбожная власть пыталась заменить веру отцов. По окончании одного из диспутов, Владыка Иннокентий, присутствовавший на собрании, сказал Валентину Феликсовичу: "Доктор, Вам надо быть священником". Вскоре это свершилось, вызвав сенсацию в Ташкенте, бурю разнообразных чувств среди студенческой молодежи и профессуры, негодование и злобу властей. Он не страшится пострадать за веру, терпит нападки атеистов, непонимание со стороны безбожных коллег и учеников, оскорбления и угрозы представителей новой власти. На подмостках театров страны играется чудовищная в своей лживой сути пьеса, где в одном из персонажей можно узнать Войно- Ясенецкого, как врага советской власти, как тормоз в развитии передовой пролетарской научной мысли. Два известных советских писателя дерутся и судятся между собой, оспаривая приоритет авторства. Приоритет подлого доноса! Но, совмещая труд врача, ученого и пастыря, он читает лекции по анатомии в рясе с крестом, не начинает операцию, не помолившись перед иконой, которая всегда перед ним в операционной. И только высочайший талант хирурга, профессионализм, честность, требовательность к себе и подчиненным, долгое время защищает его от репрессий. "Работа должна выглядеть, как бриллиант, куда его ни повернешь, он блестит". Вот так блестел в работе выдающийся хирург-ученый, так блестела и вера православного пастыря. Он не мог быть незамеченным, он должен быть продолженным, его путь должен был быть непростым и долгим, и закончиться только тогда, когда он выполнит до капли отмеренное ему на земле предназначение. Еще во время работы в земской больнице Переславля, когда молодой доктор задумал написать книгу по гнойной хирургии, он с удивлением замечает появление в себе неотвязной мысли: "Когда книга будет написана, на ней будет стоять имя Епископ". Это и произошло, но только издатели слово "епископ" опустили.

Во время раскола, когда против Патриарха Тихона восстало поддержавшее Живую Церковь духовенство, отец Валентин Войно- Ясенецкий становится епископом Лукой. Вскоре - первый арест, обыски, подвалы ГПУ, ссылки. Около двенадцати годов тюрем и ссылок: Красноярск, Архангельск, Большая Мурта Красноярского края, Енисейск, Туруханск... Из жаркого Ташкента к вечной мерзлоте. Никакие обстоятельства не могут сломить архиепископа Луку - он ни на минуту не оставляет своей врачебной практики, он и в ссылке Архиепископ. Унижения, сырые камеры, бессонные ночи, допросы конвейером, не умаляют его любви к ближнему: однажды подаренный им полуголому, дрожащему от холода шпаненку тулупчик, спасает Во время арестов и ссылок. Владыку от неизбежных издевательств уголовников на этапах: вежливо они приветствуют его, называя "батюшкой". Любой вор и бандит, как убедился Владыка, чувствует и ценит простое человеческое отношение. В начале Великой отечественной войны народу и властям потребовался уникальный хирургический талант Владыки. Он возглавляет крупнейший госпиталь, консультирует, оперирует и одновременно, спасая солдат, участвует в работе Священного синода, несет наитруднейшее церковное служение - управляет Красноярской кафедрой, затем, с 1944 года - Тамбовской. Имя хирурга-архипастыря становится известным во всем мире. Десятки наименований научных трудов и книг, 11 томов духовных произведений, проповедей оставил после себя Владыка Лука, избранный в 1954 году почетным членом Московской духовной академии.

Классическими стали "Очерки гнойной хирургии" (первое издание в 1936г.) и только недавно увидевший свет в России богословский труд «Дух, душа, тело», где анатом и хирург, проведший неисчислимое количество операции и вскрытий, пишет о сердце, как о вместилище нематериальной души, как органе Богопознания! Пятнадцать последних лет жизни архиепископа Луки (с 1946 по 1961) прошли в Симферополе, где, занимая архиерейскую кафедру, он не оставляет научную и практическую деятельность врача вплоть до того момента, пока перенесенная в 20-е годы болезнь не привела его к полной слепоте. Там в голодные послевоенные годы на кухне архиерея всегда готов, пусть немудреный, обед для нескольких человек: «На обед приходило много голодных детей, одиноких старых женщин, бедняков, лишенных средств к существованию. Я каждый день варила большой котел, и его выгребали до дна. Вечером дядя спрашивал: «Сколько сегодня было за столом? Ты всех накормила? Всем хватило?» (Из воспоминаний В.Прозоровской, племянницы Архиепископа Луки). Владыка консультирует приезжающих издалека больных, ставя диагноз, устраивая на лечение и операцию... Но слепота не стала помехой в служении Церкви и в оказании помощи людям. При совершении богослужений, находящиеся в храме не подозревали, что служит слепой епископ. А Бог в его немощи дал ему новую благодатную силу для лечения болезней.

Мария Митрофановна Передрий получила помощь от архиепископа-хирурга и при жизни, и после смерти. Еще когда был жив Владыка Лука, у Марии Митрофановны начала гноиться и болеть губа. Куда она ни обращалась, ни один врач не смог ей помочь. Тогда она обратилась к Владыке, и он вылечил ее. В 1989 году заболел ее муж Григорий. Она пошла к могиле святителя и слезно просила его о выздоровлении мужа. Пришла домой и удивилась, что муж поднялся с постели, начал ходить по комнате и впоследствии чувствовал себя хорошо. Лариса Яцкова свидетельствует о том, что с лета 1993 года до весны 1994 года у нее сильно болел левый глаз. Боль распространилась и на левую часть головы. Особенно она усиливалась к вечеру. Мучимая тяжкими болезнями, она приехала на могилу святителя и получила исцеление. Это лишь некоторые из чудес святителя Луки, все их перечислить трудно. Преставился святитель Лука 11 июня 1961 года. 24-25 мая 1996 года в Симферопольской и Крымской епархии состоялось торжество прославления святителя Крымского Луки. «Церковь причисляет к лику святых подвижников веры и благочестия, исповедников и мучеников. И она сегодня прославила нового святого угодника, который отныне будет нашим молитвенником и покровителем...» - сказал после окончания службы Блаженнейший Владимир, митрополит Киевский и всея Украины. Заканчивая краткое описание жизненного пути человека, как многие теперь из нас, верующего врача, мы видим: он был лучше нас, и видя в нем недосягаемую для нас святость, мы все же можем запросто обратиться к нему, как посреднику, ходатаю перед Богом, с просьбой освятить нашу жизнь, наши дела:

«Святителю отче Луко, моли Бога за нас».

Художник в анатомии и хирургии

А Лукой будущий святитель был назван при монашеском постриге в честь святого апостола Луки – врача и художника-иконописца. Этот удивительный человек за свою 84-летнюю жизнь спас огромное количество безнадежных больных, причем многих из них он помнил в лицо и по фамилии. Такой «человеческой хирургии» владыка учил и своих учеников.

«Для хирурга не должно быть «случая», – говорил он, – а только живой страдающий человек». Ради этого страдающего человека Валентин Феликсович и пожертвовал своей юношеской мечтой – стать художником.

Преодолев отвращение к естественным наукам, Валентин с блеском окончил медицинский факультет и получил диплом с отличием. Но карьере ученого предпочел должность простого земского лекаря – «мужицкого» врача. Иногда, не имея под рукой инструментов, он использовал перочинный нож, гусиное перо, слесарные щипцы, а вместо ниток – женский волос.

В феврале 1921 года, в страшное время репрессий, когда тысячи мирян и священников, отвергнувших обновленчество, сидели в тюрьмах, ссылках и лагерях, хирург Валентин Феликсович стал священником. Теперь он оперировал и читал студентам лекции в рясе и с крестом на груди.

Когда из операционной однажды вынесли икону, хирург не приступил к операциям до тех пор, пока у высокого начальства не заболела жена и икону вернули на место. Он всегда открыто говорил о своей вере: «Куда меня ни пошлют – везде Бог». «Считаю своей главной обязанностью везде и всюду проповедовать о Христе», – этому принципу он остался верен до конца своих дней.

В своей автобиографии святитель-хирург писал: «Ничто не могло сравниться по огромной силе впечатления с тем местом Евангелия, в котором Иисус, указывая ученикам на поля созревшей пшеницы, сказал им: Жатвы много, а делателей мало; итак, молите Господина жатвы, чтобы выслал делателей на жатву Свою (Мф. 9; 37-38). У меня буквально дрогнуло сердце… «О Господи! Неужели у тебя мало делателей?!» Позже, через много лет, когда Господь призвал меня делателем на ниву Свою, я был уверен, что этот евангельский текст был первым призывом Божиим на служение Ему».

5 лет Отечественной войны святителя Луки

Этап со ссыльными в Восточную Сибирь был сформирован в начале марта 1940 года. В Ташкенте весна в разгаре, все цветет и благоухает, а в Краснояр¬ком крае в марте морозы за 40°… В это время туда был сослан епископ Лука сроком на пять лет.

«Хотя и это второе следствие осталось безрезультатным, меня все-таки послали в третью ссылку в Сибирь на три года. Везли меня на этот раз уже не через Москву, а через Алма-Ату и Новосибирск. По дороге до Красноярска меня очень подло обокрали жулики в вагоне. На глазах всех заключенных ко мне подсел молодой жулик, ленинградского прокурора, и долго «заговаривал мне зубы», пока за его спиной два других жулика опустошали мой чемодан. В Красноярске нас недолго продержали в какой-то пересылочной тюрьме на окраине города и оттуда перевезли в село Большая Мурта, около ста тридцати верст от Красноярска. «Там я первое время бедствовал без постоянной квартиры… Я едва ходил от слабости после очень плохого питания в ташкентской тюрьме», — вспоминал Святитель.

Началась война, и политзаключенный епископ Лука сразу послал телеграмму на имя Председателя Президиума Верховного Совета М. И. Калинина: «Я, епископ Лука, профессор Войно-Ясенецкий, отбываю ссылку в поселке Большая Мурта Красноярского края. Являясь специалистом по гнойной хирургии, могу оказать помощь воинам в условиях фронта тыла, там, где будет мне доверено. Прошу ссылку мою прервать и направить в госпиталь. По окончании войны готов вернуться в ссылку. Епископ Лука». Положительный ответ пришел быстро. ( прим. Ясно, что вся переписка осужденных просматривалась. Органы НКВД, а в ряде случаев и партийные инстанции, давали санкцию на отправку письма или телеграммы заключенного или ссыльного. Так случилось и с телеграммой епископа Луки. Она легла на стол Первого секретаря Красноярского крайкома ВКП(б) Голубева. После обсуждения с руководством НКВД края Первый секретарь разрешил послать телеграмму в адрес М.И. Калинина.)

«В конце июля прилетел на самолете в Большую Mypту главный хирург Красноярского края и просил меня лететь вместе с ним в Красноярск, где я был назначен главным хирургом эвакогоспиталя 15-15. Этот госпиталь был расположен на трех этажах большого здания, прежде занят школой. В нем я проработал не менее двух лет, и воспоминания об этой работе остались у меня светлые и радостные. Раненые офицеры и солдаты очень любили меня. Когда я обходил палаты по утрам, меня радостно приветствовали раненые. Некоторые из них, безуспешно оперированные в других госпиталях по поводу ранения в больших суставах излеченные мною, неизменно салютовали мне высокоподнятыми прямыми ногами», — писал Святитель в автобиографии. Отчеты госпиталя 15-15 свидетельствуют, многие раненые из «безнадежных» выздоровели.

Приезжавший в госпиталь 15-15 инспектор профессор Приоров говорил, что ни в одном из госпиталей, которые он посетил, ему не приходилось видеть таких блестящих результатов лечения инфицированных ранений суставов, как у владыки Луки (Войно-Ясенецкого). Хирург В. Н. Зиновьева, ученица Войно-Ясенецкого госпиталю 15-15, рассказывала, что Владыка учил своих помощников «человеческой хирургии»: с каждым раненым он вступал в личные отношения, каждого помнил в лицо, знал фамилию, держал в памяти подробности операции и послеоперационного периода. Он всегда следовал своему кредо: «Для хирурга не должно быть «случая», а только живой, страдающий человек». В госпитале военврач работал так же напряженно, и на фронте. Из сохранившихся архивных материалов и писем видно, что святитель Лука каждый день проводил в операционной по десять-одиннадцать часов, выполняя уникальные операции. Тысячи бойцов и офицеров прошли через его руки, и большинству из них он сохранил жизнь. Были среди них безнадежные. «Тяжело переживаю смерть больных после операции. Было три смерти в операционной, и они меня положительно подкосили. Тебе, как теоретику, неведомы эти мучения, а я переношу их все тяжелее и тяже¬лее. Молился об умерших дома, храма в Красноярске нет», — писал Святитель сыну.

С начала войны в госпиталях МЭП-49 все десять тысяч коек непрерывно наполнялись тяжелоранеными. Красно¬ярск был самым дальним пунктом доставки, и раны часто превращались в нагноения, а костные ранения — в тяжелые формы остеомиелита. «В школе номер десять сосредоточены наиболее тяжелые ранбольные с осложненными пере¬ломами, с поражениями суставов и периферической нерв¬ной системы» — показывают архивные документы МЭП-49. В этой школе епископ-хирург работал около двух лет, после операционного дня он еще давал консультации. Только за три недели 1942 года профессор побывал в семи госпиталях и поставил диагноз восьмидесяти семи больным.

Весь 1942 год отмечен тяжелым трудом, доводящим его до изнеможения. И вот результат такой нечеловеческой нагрузки: «… Уже четыре недели я не работаю вследствие очень тяжелого переутомления, главным образом мозгового. Три недели пролежал в больнице крайкома, теперь лежу у себя на квартире. Врачи говорят, что по выздоровлении я не должен работать больше четырех часов и не делать больше операций. А до сих пор я работал до восьми-девяти часов и делал четыре-пять операций…» (Из письма к Н. П. Пузину от 25 декабря 1942 года).

Церкви были закрыты, и утро каждого дня Владыка молился на лесной поляне, поставив складную икону на пенечек.Тяжелой скорбью отзывалась в душе Святителя невозможность бывать в храме. В Красноярске, городе с многотысячным населением, последнюю из множества церквей закрыли перед войной. Радости богослужения, по словам Владыки, были лишены в городе сотни, а может быть, и тысячи верующих. Рассказывают, что люди приносили ему много икон и одна стена в дворницкой блестела от окладов и лампад.В течение 1942 года Святитель ходатайствует об открытии церкви в Красноярске. «Давно обещали открыть у нас церковь, но все еще тянут, и я опять останусь без богослужения в великий праздник Рождества Христова», — с горечью писал он сыну Михаилу.

«В Красноярске я совмещал лечение раненых с архиерейским служением в Красноярской епархии и во все воскресные и праздничные дни ходил далеко за город в маленькую Нищенскую церковь, так как другой церкви в Красноярске не было. Ходить я должен был по такой грязи, что однажды на полдороге завяз, упал в грязь и должен был вернуться домой. Служить архиерейским чином было невозможно, так как при мне не было никого, кроме одного старика-священника, и я ограничился только усердной проповедью слова Божия», – разъяснял в автобиографии Святитель. Несмотря на перенесенные в тюрьме испытания и подорванное здоровье, святитель Лука не только проводил большую хирургическую работу в Муртинской больнице, но летом 1940 года продолжил работу над новыми главами книги «Очерки гнойной хирургии» на основе присланных ему в Ташкент историй болезней.Напряженная работа в больнице и над книгой не оставляла места для сна. В итоге — нервные срывы.

Из письма к Н. П. Пузину:

«Я очень плохо чувствовал себя и иногда по целым дням вследствие тяжелого мозгового переутомления, длящегося уже почти четыре месяца… Требуют, чтобы я не ходил в церковь, если я не буду работать в больнице. И работаю через силу. До крошечной кладбищенской церкви в Николаевке полтора часа ходьбы с большим подъемом на гору, и я устаю до полного изнеможения, церковь так мала, что в ней нормально помещается сорок-пятьдесят человек, а приходят двести-триста, и в алтарь так же трудно пройти, как на Пасху».

Осенью 1940 года Святителя неожиданно вызвали в муртинское ГПУ и, к его удивлению, объявили, что ему разрешают ехать в г.Томск для работы в большой библиоте¬ке медицинского факультета. «Можно думать, что это было результатом посланной мной из ташкентской тюрьмы мар¬шалу Клименту Ворошилову просьбу дать мне возможность закончить свою работу по гнойной хирургии, очень необ¬ходимую для военно-полевой хирургии», — предполагал в автобиографии Святитель.

«В Томске я отлично устроился на квартире, которую мне предоставила одна глубоко верующая женщина. За два меся¬ца я успел перечитать всю новейшую литературу по гнойной хирургии на немецком, французском и английском языках и сделал большие выписки из нее. По возвращении в Большую Мурту вполне закончил свою большую книгу «Очерки гнойной хирургии»».

31 января 1941 года ссыльный хирург в письме сыну Михаилу в Сталинабад просит прислать медицинскую и художественную литературу, а 26 марта 1941 года в письме к доктору К. А. Шаминой — романы Достоевского, Мельникова-Печерского и Лескова, так как ему не хватает классической русской литературы.

Отношение властей к Владыке весной 1942 года улучшилось. Ему стали выдавать обед, завтрак и ужин с общей кухни, заботиться об улучшении условий его работы, а в Иркутске на межобластном совещании главных хирургов «устроили настоящий триумф, — писал он Михаилу. — Мнение обо мне в правящих кругах самое лучшее и доверие полное. Слава Богу!» Святитель сделал ряд новых открытий. Его операции, лекции, доклады на конференциях высоко ценили врачи, доценты и профессора. «Почет мне большой: когда вхожу в большие собрания служащих или командиров, все встают», — рассказывал он.5 марта 1943 года Владыка сообщил сыну о назначении архиепископом Красноярским и о первом архиепископском богослужении. «Господь послал мне несказанную радость. После шестнадцати лет мучительной тоски по церкви и молчания отверз Господь снова уста мои. Открылась маленькая церковь в Николаевке, предместье Красноярска, а я назначен архиепископом Красноярским… Конечно, я буду продолжать работу в госпитале, к этому нет никаких препятствий».

«Первое богослужение… сразу же очень улучшило мое нервное состояние, а неврастения была столь тяжелая, что невропатологи назначили мне полный отдых на две недели. Я его не начал и уверен, что обойдусь без него». Еще через месяц Святитель подтвердил: «Невроз мой со времени открытия церкви прошел совсем, и работоспособность восстановилась». В автобиографии он замечал: «Священный Синод при Местоблюстителе Патриаршего престола митрополите Сергии приравнял мое лечение раненых к доблестному архиерейскому служению и возвел меня в сан архиепископа».

В течение 1943 года Святитель написал много писем сыну Михаилу, из которых видно, что вера архипастыря не поколебалась и смысл его жизни не изменился. «Помни, Миша, мое монашество с его обетами, мой сан, мое служение Богу для меня величайшая святыня и пер¬вейший долг… А в служении Богу вся моя радость, вся моя жизнь, ибо глубока моя вера… Однако и врачеб¬ной, и научной работы я не намерен оставлять». «В Красноярске в «кругах» говорили обо мне: «Пусть служит, это политически необходимо». Я писал тебе, что дан властный приказ не преследовать меня за религиозные убеждения. Даже если бы не изменилось столь существенно поло¬жение Церкви, если бы не защищала меня моя высокая научная ценность, я не поколебался бы снова вступить на путь активного служения Церкви. Ибо вы, мои дети, не нуждаетесь в моей помощи, а к тюрьме и ссылкам я привык и не боюсь их». И еще: «О, если бы ты знал, как туп и ограничен атеизм, как живо и реально общение с Богом любящих Его…» В одном из писем Михаил предупреждал отца, чтобы он был осторожен в проповедях и не очень доверял властям, на что получил ответ от 19 апреля 1943 года: «Я полюбил страдания, так удивительно очищающие душу». И в письме Н. П. Пузину архиерей не боялся писать: «Служу и проповедую каждый праздник и каждое воскресенье…»24-29 марта архиепископ Лука принял участие в конференции военных хирургов в Новосибирске. Его доклад завершился бурными аплодисментами. Он поделился впечатлениями с сыном Михаилом 29 марта 1943 года: «…назвали доклад не только глубоким, но даже мудрым».В ноябре 1943 года его младший сын Валентин заразился возвратным тифом в Узбекистане и все последующие годы Святитель выписывал медицинские журналы, чтобы следить за развитием медицины в этой области и помогать ему.

Срок сибирской ссылки архиепископа официально закончился в июле 1942 года, но фактически продолжался до конца 1943-го.

В 1944 году Владыка был назначен на Тамбовскую кафедру; переехав в Тамбов, он поселился в доме Зайцевых на ул. Комсомольской. «По окончании моей ссылки, в 1943 году, я был назначен в Тамбов, в области которого до революции было сто десять церквей, а я застал только две: в Тамбове и Мичуринске. Имея много свободного времени, я и в Taмбове около двух лет совмещал церковное служение с работой в госпиталях для раненых», — вспоминал Святитель.

В письмах к сыну Михаилу он описывает город: «Город недурной, почти полностью сохранивший вид старого губернского города. Встретили меня здесь очень хорошо… По просьбе Президиума хирургического общества я сделал доклад об остеомиелите на окружной конференции Орловского военного округа. Выступал и заседал в Президиуме в рясе, с крестом и панагией». «Только теперь, в Тамбове, я чувствую себя в полной мере архиереем». Прихожане тамбовского кафедрального собора рассказывали: «Приехал он к нам в самом начале 1944 года. Но сначала не было у него облачения для службы. Прислали ему облачение перед Великим постом. Он служил первый раз и обратился к верующим с кратким словом: «После долгого духовного голода мы сможем снова собираться и благодарить Бога… Я назначен к вам пастырем». Потом благословил каждого человека в храме». В июне 1943 года в жизни Святителя совпали две даты – двадцатилетие со дня хиротонии во епископа и двадцать лет проведенных в тюрьмах и ссылках. Восстанавливая события тех лет в письме к старшему сыну, он объяснял: «Это начало того тернистого пути, который мне надлежало пройти. Но зато это был и путь славы у Бога».

Святитель никогда не допускал сомнений в правильности выбранного жизненного пути. Хирургической работы в Тамбове оказалось значительно больше, чем в Красноярске. Архиепископу, как главному хирургу больницы, приходилось курировать около ста пятидесяти госпиталей, в каждом из них было от пятисот до тысячи коек.

Из письма сыну Михаилу:

«Приводим церковь в благолепный вид… Работа в госпитале идет отлично… Читаю лекции врачам о гнойных артритах… Свободных дней почти нет. По субботам два часа принимаю в поликлинике. Дома не принимаю, ибо это уже совсем непосильно для меня. Но больные, особенно деревенские, приезжающие издалека, этого не понимают и называют меня безжалостным архиереем. Это очень тяжело для меня. Придется в исключительных случаях и на дому принимать» (Письмо от 10 августа 1944 года.)

21 ноября 1944 года в Москве состоялось заседание Священного Синода, на котором присутствовал архиепископ Лука. На заседании была сформирована Предсоборная комиссия по организации Поместного Собора Русской Православной Церкви для выбора нового Патриарха. На заседании комиссии Владыка выступил против решения о выдвижении единственного кандидата в Патриархи — митрополита Алексия, мотивировав свою позицию тем, что на Поместном Соборе 1917 года была принята процедура выборов Патриарха по жребию, а выдвижение кандидатов должно быть предоставлено самим участникам Собора, при этом обязательно тайное голосование по нескольким кандидатурам.

С февраля по декабрь 1944 года Святитель во всех инстанциях добивался открытия большого двухэтажного кафедрального собора в Тамбове. В декабре 1945 года председатель Тамбовского облисполкома вручил архипастырю-хирургу медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов».

После вручения медали председатель сказал, что труд его как консультанта эвакогоспиталя завершен (госпитали осенью 1944 года покинули Тамбов и двинулись дальше на запад), но он надеется, что профессор и впредь будет делиться своим большим опытом с медиками города. Архиепископ Лука ответил ему следующее: «Я учил и готов учить врачей тому, что знаю; я вернул жизнь и здоровье сотням, а может быть, и тысячам раненых и наверняка помог бы еще многим, если бы вы (он подчеркнул это «вы», давая понять слушателям, что придает слову широкий смысл) не схватили меня ни за что ни про что и не таскали бы одиннадцать лет по острогам и ссылкам. (прим. Святитель Лука провел в тюрьмах и ссылках 11 лет, подвергался репрессиям – 20 лет). Вот сколько времени потеряно и сколько людей не спасено отнюдь не по моей воле».

Эти слова вызвали шок у областного начальства. На то время в президиуме и в зале воцарилась тягостная тишина. Придя в себя, председатель промолвил, что прошлое пора забыть, а жить надо настоящим и будущим. И тут снова раздался басовитый голос владыки Луки: «Ну, нет уж, извините, не забуду никогда!» В феврале 1946 года Патриарх всея Руси Алексий наградил Святителя правом ношения бриллиантового креста на клобуке. Это была высшая архиерейская награда.

«Раненые салютовали мне… ногами»

Приезжавший инспектор всех эвакогоспиталей профессор Н.Н. Приоров отмечал, что нигде он не видел таких блестящих результатов лечения инфекционных ранений суставов, как у владыки Луки. Его отметили грамотой и благодарностью Военного совета Сибирского военного округа. «Почет мне большой, – писал он в то время, – когда вхожу в большие собрания служащих или командиров, все встают».

«Раненые офицеры и солдаты очень любили меня, – писал профессор, у которого остались светлые и радостные воспоминания о тех военных годах. – Когда я обходил палаты по утрам, меня радостно приветствовали раненые. Некоторые из них… неизменно салютовали мне высоко поднятыми ногами».

В Красноярском крае святитель-хирург находился в ссылке дважды – в начале 1920-х годов и на рубеже 1930-1940 годов. Из Красноярска владыка писал сыну:

«Я полюбил страдание, так удивительно очищающее душу».

5 марта 1943 года он пишет сыну очень светлое письмо:

«Господь послал мне несказанную радость. После 16-ти лет мучительной тоски по церкви и молчания отверз Господь снова уста мои. Открылась маленькая церковь в Николаевке, предместье Красноярска, а я назначен архиепископом Красноярским…».

«Священный Синод при Местоблюстителе Патриаршего престола митрополите Сергии приравнял мое лечение раненых к доблестному архиерейскому служению и возвел меня в сан архиепископа».

Думаю, это уникальный случай в истории РПЦ.

15 ноября 2002 года в центре Красноярска установили бронзовый памятник, изображающий архиепископа Луку с молитвенно сложенными руками. Это третий по счету памятник после Тамбова и Симферополя. Но к нему могут прийти лишь красноярцы или гости города. А вот к другому «Святителю Луке» – «поезду здоровья» с вагоном-храмом за врачебной и духовной помощью приходят жители Красноярского края и Хакасии.

Как же ждут люди эту поликлинику на колесах, гордо носящую имя одного из самых выдающихся деятелей русской медицины и Русской Православной Церкви! Церкви, представителей которой советская власть десятилетиями уничтожала, расстреливая, ссылая в лагеря, сажая в тюрьмы. Но далеко не всех обитателей сталинских лагерей эта же власть потом награждала высочайшими государственными наградами.

Сталинская премия — детям

Отсидев 11 лет в сталинских лагерях, архиепископ-хирург был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне», высшей церковной наградой – правом носить на клобуке алмазный крест – и Сталинской премией первой степени по медицине.

В 1946 году, став архиепископом Симферопольским и Крымским и получив эту высокую государственную награду, он из 200 тысяч рублей премии 130 тысяч перечислил в помощь детям, пострадавшим в войну.

В начале войны епископ Лука послал телеграмму М.И. Калинину с просьбой прервать очередную ссылку и направить его для работы в госпиталь на фронте или в тылу: «Являясь специалистом по гнойной хирургии, могу оказать помощь воинам… По окончании войны готов вернуться в ссылку». Ответ пришел незамедлительно. В конце июля его перевели в мой родной Красноярск, назначив консультантом всех госпиталей Красноярского края и главным хирургом эвакогоспиталя № 1515. Благодаря его блистательным операциям тысячи солдат и офицеров вернулись в строй.

После 10-11 часов в операционной он шел домой и молился, ибо в городе с многотысячным населением не было ни одного действующего храма. Жил архиерей в сырой холодной комнате и постоянно голодал, т.к. на госпитальной кухне профессора начали кормить лишь с весны 1942 года, а отоваривать карточки ему было некогда. Благо, санитарки тайком оставляли ему кашу.

Коллеги вспоминали, что смотрели на него как на Бога: «Он многому научил нас. Остеомиелиты, кроме него, никто оперировать не мог. А гнойных ведь было – тьма! Он учил и на операциях, и на своих отличных лекциях».

В служении Богу вся моя радость

«Я подлинно и глубоко отрекся от мира и от врачебной славы, которая, конечно, могла бы быть очень велика, что теперь для меня ничего не стоит. А в служении Богу вся моя радость, вся моя жизнь, ибо глубока моя вера. Однако врачебной и научной работы я не намерен оставлять», – писал Валентин Феликсович сыну Михаилу. И еще: «О, если бы ты знал, как туп и ограничен атеизм, как живо и реально общение с Богом любящих Его…» В 1923 году знаменитый хирург принял тайный монашеский постриг и был возведен в сан епископа. Он добровольно и открыто избрал крестный путь мученичества, страданий и подвига, путь «агнца среди волков», о котором ни разу не пожалел.

Его скитания по тюрьмам и ссылкам начались после первой же архиерейской службы в кафедральном соборе Ташкента, откуда «черный ворон» увез его в тюрьму.

Однажды возглавлявший ЧК Петерс спросил профессора:

«Скажите, поп и профессор Ясенецкий-Войно, как это вы ночью молитесь, а днем людей режете?»

«Я режу людей для их спасения, а во имя чего режете людей вы, гражданин общественный обвинитель?», – ответил врач. «Как это вы верите в Бога, поп и профессор Ясенецкий-Войно? Разве вы видели своего Бога?»

«Бога я действительно не видел… Но я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там также и ума. И совести там тоже не находил. Значит ли это, что их нет?».

Под хохот всего зала «Дело врачей» с треском провалилось.

Владыку Луку не сломили ни многочисленные аресты, ни годы тюрем и сталинских лагерей, ни 13-дневный допрос «конвейером», когда ему не давали спать, ни клевета и изгнания. Сколько людей сломалось в подобных условиях! А он ничего не подписал и не отрекся от сана священника. Идти по столь тернистому пути, по его признанию, ему помогало почти реальное ощущение, что его поддерживает и укрепляет «Сам Иисус Христос». По биографии святителя Луки можно изучать историю и географию России. Он пережил революцию, Русско-японскую войну, Гражданскую войну, две мировые войны, Великую Отечественную войну, гонения на Церковь, годы лагерей и ссылок.

Вот лишь некоторые места, где ему довелось жить: Керчь, Кишинев, Киев, Чита, Симбирская, Курская, Саратовская, Владимирская, Орловская, Черниговская губернии, Москва, Переславль-Залесский, Туркестан, Ташкент, Андижан, Самарканд, Педжикент, Архангельск, Красноярск, Енисейск, Большая Мурта, Туруханск, Плахино, Тамбов, Тобольск, Тюмень, Крым…

В разные годы владыка был епископом Ташкентским и Туркестанским (25.01.1925 – сентябрь 1927), епископом Елецким, викарием Орловской епархии (5.10.1927 – 11.11.1927), архиепископом Красноярским и Енисейским (27.12.1942 – 7.02.1944), архиепископом Тамбовским и Мичуринским (7.02.1944 – 5.04.1946), архиепископом Симферопольским и Крымским (5.04.1946 – 11.06.1961).

В Тамбовской епархии владыка Лука в течение двух лет одновременно служил в церкви и работал хирургом в 150 госпиталях. Благодаря его блистательным операциям тысячи солдат и офицеров вернулись в строй.

В 1946 году владыка назначается архиепископом Симферопольским и Крымским. Здесь он завершает работу над богословским трудом «Дух, душа и тело», в котором внимание уделяется также учению Священного писания о сердце как органе богопознания. Когда в 1958 году архиепископ Лука полностью ослеп, он писал своей дочери: «От операции я отказался и покорно принял волю Божию быть мне слепым до самой смерти. Свою архиерейскую службу буду продолжать до конца».

11 июня 1961 года, в День Всех Святых, в земле Российской просиявших, 84-летний архиепископ Лука отошел ко Господу. Три дня неиссякаемым потоком люди шли попрощаться с любимым архипастырем. Многие больные у могилы святителя Луки получили исцеления.

Если не можешь делать для людей добро большое, постарайся совершить хотя бы малое

В апреле 2000 года архиепископа Луку реабилитируют, а в августе того же года прославляют в сонме новомучеников и исповедников Российских. Как святой он почитается и другими Поместными Церквями, в частности, Греческой Православной Церковью. Не менее 20 храмов и часовен во имя святителя Луки построено на территории России и Украины, более 30-ти – в Греции. В повсеместном почитании святителя Луки греками огромная заслуга принадлежит архимандриту Нектарию (Антонополусу), игумену монастыря Преображения Господня Сагмата, создавшему музей в часовне святителя Луки, написавшему книги о нем, организовавшему две международные конференции в Афинах, посвященные святителю Луке. 31 мая 2012 года о. Нектарий выступит с докладом на IV научно-практической конференции «Духовное и врачебное наследие Святителя Луки – профессора В.Ф. Войно-Ясенецкого», которая пройдет в филиале № 3 Главного военного клинического госпиталя им. академика Н.Н. Бурденко МО РФ (в г. Железнодорожный Московской области). А 11 июня архимандрит Нектарий по традиции приедет в Симферополь на торжества, посвященные архипастырю-врачу. Именно у мощей святителя Луки в Свято-Троицком соборе произошла первая встреча греческого монаха с детьми из Сибири и Крыма, которых с 2002 года он приглашал на отдых в Грецию в рамках благотворительной программы «Мост любви». Возвести этот мост между нашими странами ему помог святитель Лука. К сожалению, из-за кризиса в Греции программа второй год не действует, и отец Нектарий продолжает молиться святителю Луке о помощи. Если мы не хотим, чтобы «Мост любви» рухнул, вспомним завет святителя Луки: «Главное в жизни – делать добро. Если не можешь делать для людей добро большое, постарайся совершить хотя бы малое». Любой состоятельный человек или любая благотворительная организация может поддержать программу отца Нектария или стать спонсором художественного фильма «Алмазный крест», который в настоящее время снимается по одноименной повести Юрия Чибрякова. Как это часто бывает в России, средств на окончание съемок не хватает.

Заключение

Каждый, оценивая происходящее, имеет в основе суждения свой опыт, вкладывающиеся в него воспитание, образование души и ума, привитое мнение близких людей и любимых авторитетов: в литературе, в культуре, в науке, в вере. В безверии, в том числе. Понятие чуда, поэтому, для кого-то - совпадение, для кого-то - просто бабушкина сказка, для кого-то - нераскрытая закономерность, для кого-то - продукт больного воображения. Так или иначе, необычайность, неестественность, а вернее, надъестественность чуда - в нарушении законов физического мира. Для верующего в Бога чудо ежедневно и повсеместно: почему Создатель мира и законов его не может нарушить привычный порядок для каких-то благих целей? Силу творить чудеса, или «дивные дела», дарует Господь людям обращенным к Нему, чистым нравственно, имеющим любовь к ближнему не меньшую, чем к самому себе.

Список используемой литературы

1. Лисичкин В.А. Лука, врач возлюбленный. – М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2009. с. 313-326.

Используемые интернет ресурсы

1. http://www.pravmir.ru/svyatitel-luka-vojno-yaseneckij-ranenye-salyutovali-mne-nogami/#ixzz3XU9SX3Ug

2. http://www.pravmir.ru/5-let-otechestvennoj-vojny-svyatitelya-luki/#ixzz3XU9cu7tV

3. http://www.world-war.ru/v-sluzhenii-bogu-vsya-moya-radost/