АГРАРНАЯ РЕФОРМА СТОЛЫПИНА И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ: различия между версиями

Материал из SurWiki
Перейти к навигации Перейти к поиску
Строка 70: Строка 70:
 
Трудовик же защищал общину как выразитель определенной доктрины. В ней он видел одно из средств борьбы против 9 ноября. Община, по его мнению, худо ли, бедно, но все же защищала крестьян от быстрого и массового обезземеливания, которым грозил столыпинский указ.
 
Трудовик же защищал общину как выразитель определенной доктрины. В ней он видел одно из средств борьбы против 9 ноября. Община, по его мнению, худо ли, бедно, но все же защищала крестьян от быстрого и массового обезземеливания, которым грозил столыпинский указ.
 
Другие, более трезвомыслящие, понимали невозможность попятного движения.  
 
Другие, более трезвомыслящие, понимали невозможность попятного движения.  
[[Изображение:Стол1.JPG|left]]Глубокое чувство безысходности охватывало правых оппонентов Столыпина: за переходом крестьян к личной собственности на землю маячило предоставление им экономического и политического равноправия, а в итоге – появление новой демократической силы как основного элемента общественной и политической жизни страны. Единственное, что оставалось делать представителям правого лагеря, – это тормозить по мере сил реализацию реформы и мешать правительству использовать её в политических целях.3. Ход и этапы проведения аграрной реформы Столыпина
+
[[Изображение:Бе.JPG|left]]Глубокое чувство безысходности охватывало правых оппонентов Столыпина: за переходом крестьян к личной собственности на землю маячило предоставление им экономического и политического равноправия, а в итоге – появление новой демократической силы как основного элемента общественной и политической жизни страны. Единственное, что оставалось делать представителям правого лагеря, – это тормозить по мере сил реализацию реформы и мешать правительству использовать её в политических целях.3. Ход и этапы проведения аграрной реформы Столыпина
 
Столыпинская аграрная реформа, о которой в наши дни много говорят и пишут, в действительности – понятие условное. В том смысле условное, что она, во-первых, не составляла цельною замысла и при ближайшем рассмотрении распадается на ряд мероприятий, между собой не всегда хорошо состыкованных.
 
Столыпинская аграрная реформа, о которой в наши дни много говорят и пишут, в действительности – понятие условное. В том смысле условное, что она, во-первых, не составляла цельною замысла и при ближайшем рассмотрении распадается на ряд мероприятий, между собой не всегда хорошо состыкованных.
 
Во-вторых, не совсем правильно и название реформы, ибо Столыпин не был ни автором основных ее концепций, ни разработчиком. Он воспринял проект в готовом виде и стал как бы его приемным отцом. Он дал ему свое имя, последовательно и добросовестно защищал его в высшей администрации, перед законодательными палатами и обществом, очень им дорожил, но это не значит, что между отцом и приемным чадом не было противоречий. И наконец, в-третьих, у Столыпина, конечно же, были и свои собственные замыслы, которые он пытался реализовать. Но случилось так, что они не получили значительного развития, ходом вещей были отодвинуты на задний план, зачахли, а приемный ребенок после недолгого кризиса, наоборот, начал расти и набирать силу. Пожалуй, можно сказать, что Столыпин "высидел кукушкина птенчика".
 
Во-вторых, не совсем правильно и название реформы, ибо Столыпин не был ни автором основных ее концепций, ни разработчиком. Он воспринял проект в готовом виде и стал как бы его приемным отцом. Он дал ему свое имя, последовательно и добросовестно защищал его в высшей администрации, перед законодательными палатами и обществом, очень им дорожил, но это не значит, что между отцом и приемным чадом не было противоречий. И наконец, в-третьих, у Столыпина, конечно же, были и свои собственные замыслы, которые он пытался реализовать. Но случилось так, что они не получили значительного развития, ходом вещей были отодвинуты на задний план, зачахли, а приемный ребенок после недолгого кризиса, наоборот, начал расти и набирать силу. Пожалуй, можно сказать, что Столыпин "высидел кукушкина птенчика".

Версия 16:58, 14 апреля 2012

Стол.JPG


«…Во всех ведомствах есть неустройства. Нельзя же преграждать учреждениям и людям возможность доказывать желание улучшить положение, нельзя всех поголовно считать "рабами лукавыми". Петр Столыпин


План

1.Ведение

2.Положение крестьянства в начале ХХ века

3.Пётр Столыпин

4.Аграрная реформа Столыпина и ее последствия

5.Заключение

6.Литература

Ведение

Начало XX века – один из поворотных, ключевых моментов в истории нашей страны. Время социальных и политических катастроф и потрясений.Перед нашей страной стояли во многом схожие проблемы и задачи: необходимость серьезнейших экономических, политических, социальных реформ, – как и сто лет назад. Поэтому российские реформы и реформаторы начала прошлого века вызывают определенный интерес. Один из наиболее ярких политиков того времени – Пётр Аркадьевич Столыпин. Он предложил свой путь, свое видение реформ, достаточно вменяемых и ясных. Ему выпало решать один из вечных русских вопросов – о земле. Вопрос этот, до конца, не решен и сейчас.Меня очень заинтересовала личность Столыпина, так как проблема реформирования Российского государства в большей или меньшей степени заботит почти каждого гражданина нашей страны. Вопросы преодоления переходного периода вызывают, скажем, прямо противоречивые толки... Как изучить, понять со всей объективностью реформистский курс сегодняшнего руководства страны? Ведь уже давно подмечено, что реальные результаты реформ, как и наиболее объективные их оценки, появляются не сразу, а спустя некоторый промежуток времени. Отсюда проистекает вся их трудность для понимания в период, когда реформы только развертываются, только набирают темпы.

Положение крестьянства в начале ХХ века

К началу прошлого века крестьянство составляло 4/5 населения страны (около 130 миллионов человек) и продолжало расти, прирост населения составлял во второй половине XIX века 1,8%. К рубежу века сельское хозяйство, особенно в черноземной зоне, оказалось в глубоком кризисе. Экономическое положение русского крестьянина после 1861 года резко ухудшилось и в 1900 году он в целом жил беднее, чем в 1800. Причин у этого кризиса было множество. Прежде всего, крестьяне с большим трудом справлялись с выплатой выкупных платежей. Для покупки или аренды земли им приходилось занимать у ростовщиков, а после в Крестьянском банке, задолженности росли и, в конце концов, после революции 1905-1907 гг. власть была вынуждена отменить в 1907 г. выкупные платежи и простить недоимки. Но нанесенного ущерба было уже не исправить. Половинчатость реформы 1861 года привела к тому, что крестьяне не получили ни достаточного количества земли, ни личной свободы, крепостная зависимость от помещика превратилась в, практически такую же крепостную зависимость от общины. Закон 1861 года позволял выход из общины, по внесении всего выкупного платежа за землю. Но сразу внести выкуп и выделиться могли лишь единицы. А когда к концу 80-х их стало больше, законом 1993 года запретил досрочный выкуп. Община препятствовала появлению в России энергичного и трудолюбивого класса крестьянина-собственника (фермера). А класс мелких и средних собственников – это всегда основа общества.

Qw.JPG

Крестьяне, находясь в общине, не были заинтересованы в улучшении земли, которую теряли при очередном переделе. Хозяйствование на полосах земли, разбросанных по разным полям (что делалось в целях равных условий), измеряющихся к началу ХХ века аршинами, а то и лаптями к хорошим результатам привести не могло. А земли в центральных районах страны становилось все меньше и меньше. Кроме того, большая часть лугов и лесов, которыми крестьяне достаточно свободно пользовались при крепостном праве, осталась в руках помещиков. Для нормального ведения хозяйства требовалось, чтобы на каждые 2 десятины пашни приходилось 1 десятина лугов, однако на 1900 г. это соотношение составляло 3 к 1, а то и 4 к 1. Крестьяне практически не пользовались удобрениями и сельскохозяйственной техникой, да безлошадными были более 30%. Тяжелое положение такого большого количества людей, естественно, ни к чему хорошему привести не могло. И противники сохранения общины были и в правительстве. В 1889 году Госсовет признал создание «класса мелких собственников, который повсеместно служит источником экономического процветания страны и верною опорою гражданского порядка». В конце XIX века Витте пытался уговорить Николая начать аграрные реформы. Но община была удобна государству – легко собирать налоги, крестьянину трудно было уйти в город. Однако царское правительство (точнее сказать, сам царь) соблаговолило решать аграрный вопрос, только испугавшись I русской революции и крестьянских бунтов. Решать эту непростую задачу выпало Петру Аркадьевичу Столыпину.

Пётр Столыпин

Пётр Аркадьевич Столыпин (1868 – 1911) – политический деятель, премьер-министр, министр внутренних дел. Вначале жил в имении Средниково, затем переехал в Литву, Орёл. Первое в биографии Столыпина образование было получено в Орловской гимназии. После этого обучался в Петербургском университете. После окончания университета зачислен в ряды МВД, получает диплом кандидата. По своему желанию переходит в Департамент земледелия.В 1889 году в своей биографии Петр Столыпин становится предводителем дворянства в Ковенском уезде. Затем избирается мировым судьей. В 1901 году становится губернатором Гродно, затем губернатором Саратова. В 1906 году личность Столыпина рассматривалась императором как первого кандидата на пост министра внутренних дел. В июле 1906 года вместо Горемыкина Столыпин стал председателем Совета министров. После покушения на Столыпина на Аптекарском острове, ввелись военно-полевые суды.Деятельность Столыпина в те времена направлялась на приобретение крестьянами свобод. Так в 1906 году вышел указ «О выходе из крестьянской общины», однако настоящей свободны он не дал. В 1908 году был назначен статс-секретарем. Политика Столыпина решала вопросы земли, финансирования армии, строения Амурских железных дорог.Аграрная реформа Столыпина была направлена на разрушение общинной системы землевладения. Реформы Столыпина предусматривали массовое переселение крестьян в Сибирь. В сентябре 1911 года произошло убийство Столыпина служащим Охранного отделения.

Аграрная реформа Столыпина и ее последствия

Актуальность и задачи настоящего исследования будут обусловлены следующими положениями. Столыпинские аграрные реформы издавна считаются ключом к пониманию судьбы царизма. С самого начала они расценивались их инициаторами и сторонниками как кульминация и доведение до конца освобождения крестьян, фактически – как второе их освобождение. Однако такое толкование в некотором отношении было ошибочным, ибо подразумевало преемственность двух этапов пореформенного законодательства, которой на самом деле не существовало. Противоположным и также частично ошибочным был взгляд политической оппозиции, рассматривавшей реформы как спонтанный ответ на угрозу революции, шаг, предпринятый с целью сохранить политическое господство помещиков. В то же время оппозиция понимала, что в случае успеха реформ они существенно изменили бы политическую обстановку, причем согласия по поводу того, желательно ли такое изменение, не было. Впоследствии, однако, после гибели царизма, эти сомнения потеряли свою актуальность, и внимание сосредоточилось на относительной или абсолютной неудаче реформ, как это показала аграрная революция 1917–1918 годов. Такие толкования исторически представляются узкими и предвзятыми. С одной стороны, при таком подходе переоценивается роль отдельных политических деятелей и упускается из виду, что реформа есть результат ряда сложных и длительных интеллектуальных, социальных и политических процессов. С другой стороны, все замыкается в рамках таких политических событий, как падение монархии и революция. Однако эти важные политические события в значительной степени не зависели от каких бы то ни было последствий столыпинских реформ для деревни. И что важнее, такие объяснения препятствуют более широкому взгляду на предмет, анализу реформ с точки зрения их внутреннего содержания. Сам П. А. Столыпин и другие министры обычно характеризовали их как "ось нашей внутренней политики" [Яровая Н. Л. "Столыпин". – Москва, Постскриптум, 2001, стр. 65.]; соответственно столыпинские аграрные реформы должны пониматься на самом деле как часть более обширной социальной, политической и экономической программы, нацеленной на коренное преобразование существующей системы при сохранении политической преемственности. Таким образом, так же как великие реформы начались с освобождения крестьян, которое было лишь первым шагом в серии преобразований, сделавшим необходимыми последующие, так и в 1906 г. Столыпин начал новую аграрную политику, которая неотвратимо повлекла за собой целую серию последующих преобразований. Столыпинские реформы следует рассматривать именно с точки зрения долгосрочной перспективы. Можно выделить четыре стадии в подготовке столыпинских реформ: 1) постановка проблемы; 2) революция в сознании, или идеологическая революция, связанная с отказом от тех отношений и курса политики, которые способствовали как возникновению проблемы, так и принятию нового радикального решения; 3) развертывание пропаганды этих новых идей в правительстве и в обществе в целом; 4) появление политической фигуры, способной обеспечить политическую поддержку реформ, необходимую для завоевания их одобрения и дальнейшего внедрения. Сам ход проведения реформ будет рассмотрен в ходе настоящего курсового исследования. 1. Аграрный вопрос в России в начале 20 в. Политика самодержавия по аграрному вопросу В начале ХX века Россия являлась cреднеразвитой страной. Наряду с высокоразвитой индустрией в экономике страны большой удельный вес принадлежал раннекапиталистическим и полуфеодальным формам хозяйства – от мануфактурного до патриархально-натурального. Русская деревня стала сосредоточением пережитков феодальной эпохи. Важнейшими из них были крупные помещичьи землевладения, широко практиковались отработки, являющие собой прямой пережиток барщины. Крестьянское малоземелье, община с ее переделами тормозили модернизацию крестьянского хозяйства. Социально-классовая структура страны отражала характер и уровень ее экономического развития. Наряду с формированием классов буржуазного общества (буржуазия, мелкая буржуазия, пролетариат), в нем продолжали существовать и сословные деления – наследие феодальной эпохи. Буржуазия занимала ведущую роль в экономике страны в ХХ веке, до этого она не играла сколько-нибудь самостоятельной роли в общественно политической жизни страны, так как она была полностью зависима от самодержавия, вследствие чего и оставались аполитичной и консервативной силой. Дворянство, которое сосредоточило более 60% всех земель, стало главной опорой самодержавия, хотя в социальном плане оно теряло свою однородность, сближаясь с буржуазией. [Аврех А. Я. "П. А. Столыпин и судьбы реформ в России". – Москва, Политиздат, 1998, стр. 29.] Крестьянство, составлявшее 3/4 населения страны, было также затронуто социальным расслоением общества (20% – кулаки, 30% – середняки, 50% – бедняки). Между полярными его слоями возникали противоречия. [Яровая Н. Л. "Столыпин". – Москва, Постскриптум, 2001, стр. 76.] Разрушению крестьянской общины способствовал не только указ от 9 ноября 1906 г., но и другие законы 1909–1911 гг., предусматривавшие роспуск общин, с 1861 г. не подвергавшихся разделу, и возможность его проведения решением простого большинства, а не двух третей членов общины, как было раньше. Власти всячески способствовали дроблению и обособлению крестьянских хозяйств. Главная и основная задача в аграрной политике состояла в принципиальной реорганизации землепользования и землевладения крестьянства. Монарх давно уже видел пагубность существования общины, где существовало стремление всех уравнять, всех привести к одному уровню, а так как массу нельзя поднять до уровня самого способного, самого деятельного и умного, то лучшие элементы должны быть принижены к пониманию, к устремлению худшего, инертного большинства. Это виделось и в трудности привить к общинному хозяйству сельскохозяйственные улучшения и в трудности часто наладить приобретение всем обществом земли при помощи Крестьянского банка, так что часто расстраивались выгодные для крестьян сделки. Неблагоустройство значительной части крестьянства давно уже заботило Николая II. Когда осенью 1905 г. образовался кабинет С. Ю. Витте, император поставил перед ним главную задачу: улучшить положение крестьян. На заседании Совета министров 3 ноября 1905 г. глава правительства предложил избавить крестьян от выкупных платежей. Царь заявил, "что находит меру совершенно недостаточною" и решительно высказался за переход от слов и обещаний к крупным мерам по улучшению положения крестьян, не теряя времени, так, чтобы крестьянство убедилось, что о нем правительство фактически заботится, и призвал для достижения этой цели "не стесняться жертвами и не останавливаться перед самыми сильными мерами". Кабинету С. Ю. Витте не удалось принять никаких "сильных мер" [Яровая Н. Л. "Столыпин". – Москва, Постскриптум, 2001, стр. 43], хотя предварительная работа в этой области велась и в 1905 г., и в начале 1906 г. Когда же собралась Первая Государственная дума, то сразу выяснилось, что резерва времени у власти уже больше нет. Ношу трудоемкого реформирования крестьянского землеустройства принял на себя кабинет П. А. Столыпина, и особенно его глава. Надлежало решить две тесно взаимосвязанные организационно-правовые и экономические проблемы. Во-первых, снять все необоснованные и архаичные юридические ограничения прав крестьянства, и во-вторых, создать условия для развития частного мелкого аграрного хозяйства. Сохранение власти общины вело к упадку крестьянского сельскохозяйственного производства, способствовало нищете самой многочисленной группы населения. [Краткое пособие по истории. – Москва, Издательство "Высшая школа", 1999, стр. 133.] Столыпинская реформа в большинстве случаев реализовывалась царскими указами, что гарантировало оперативность ее проведения. Она базировалась на принципе неприкосновенности частной собственности на землю, которая не могла ни в какой форме насильственно отчуждаться. Последние 4–5 лет перед первой мировой войной стали периодом ощутимого прорыва во многих отраслях хозяйства, всестороннего прогресса в различных сферах общественной деятельности. Два обильных урожая 1909 и 1910 гг. стимулировали хозяйственное развитие. В центре внимания власти оставалась аграрная проблема. В сентябре 1910 г. Николай II писал П. А. Столыпину: "Прочное землеустройство крестьян внутри России и такое же устройство переселенцев в Сибири – вот два краеугольных вопроса, над которыми правительство должно неустанно работать. Не следует, разумеется, забывать и о других нуждах – о школах, путях сообщения и пр., но те два должны проводиться в первую голову". [Избранные страницы истории России. – Москва, Постскриптум, 2002, стр. 176.] 2. Политические дискуссии накануне проведения аграрной реформы Столыпина Столыпинская аграрная программа настолько совпадала с аграрной программой Совета объединенного дворянства, что все тогдашние политические наблюдатели, от кадетов до большевиков, прежде всего подчеркивали это родство. Кадет А. С. Изгоев отмечал, что программа Столыпина – это программа "объединенных дворян". В июне 1906 года будущий лидер умеренно правых – Балашов в записке царю писал: "Дайте, государь, крестьянам их земли в полную собственность, наделите их новой землей из государственных имуществ и из частных владений на основании полюбовной частной сделки, усильте население, удешевите кредит, а главное – повелите приступить немедленно к разверстанию земли между новыми полными ее собственниками, и тогда дело настолько займет крестьян и удовлетворит главную их потребность и желание, что они сами откажутся от общения с революционной партией". [Яровая Н. Л. "Столыпин". – Москва, Постскриптум, 2001, стр. 87.] Нетрудно видеть, что здесь перечислены все пункты столыпинской аграрной реформы. Обсуждение указа 9 ноября 1906 года началось в Думе 23 октября 1908 года, т. е. спустя два года после того, как он вошел в жизнь. Обсуждение его шло более полугода. Докладчиком аграрной комиссии по праву стал октябрист С. И. Шидловский. С первых же слов он был вынужден признать, что еще совсем недавно идея конфискации помещичьей земли находилось в плоскости практического решения, а в настоящий момент продолжает оставаться заветной крестьянской мечтой. Отвергая такой подход в принципе, докладчик противопоставил ему идею личной крестьянской собственности на землю. Только такая собственность выведет крестьянина из нужды, сделает из него свободную личность. "Если кто действительно желает обращения нашего государства в правовое, – утверждал он, – то не может высказаться против личной собственности на землю". [Яровая Н. Л. "Столыпин". – Москва, Постскриптум, 2001, стр. 98.] Самой выразительной была речь Маркова 2-го, как всегда грубо откровенная, а потому и наиболее ценная. С презрением отвергнув кадетский тезис о том, что право выше силы, Марков без обиняков заявил: "Я думаю, что сила... выше писаного права". Это был исходный тезис. "Я нисколько не опасаюсь того, – говорил он далее, – что часть крестьян неизбежно при этом обезземелет, и опять-таки в этом я не вижу ни малейшего зла". [Аврех А. Я. "П. А. Столыпин и судьбы реформ в России". – Москва, Политиздат, 1998, стр. 35.] Устами Маркова помещичья контрреволюция ясно дала понять, что для сохранения своих земель она не остановится ни перед каким насилием. Позиция же кадетов обуславливалась двумя главными мотивами: пониманием, что с каждым годом действия указа 9 ноября их собственная программа "принудительного отчуждения" становится анархизмом – весьма обоснованным опасением, что в случае краха столыпинского аграрного курса в стране разразится новая революция. Поэтому в их выступлениях основным мотивом был призыв к осторожности, к разъяснению, что "принудительное отчуждение" лучше, чем указ 9 ноября. Первый кадетский оратор Шингарев начал свою речь с характерного признания: "Этот кошмарный аграрный вопрос в России обладает странным свойством феникса, вновь возрождающегося из, казалось бы, потухшего пепла". [Избранные страницы истории России. – Москва, Постскриптум, 2002, стр. 187.] Призыв Шингарева к осторожности распространялся прежде всего на общину. Он защищал ее жизнеспособность, способность к "здоровой" революции, требовал сохранения за выделенными землями характера надельных земель. "Я человек западной культуры, – вторил ему второй кадетский оратор, А. Ф. Бабянский, – но я был учеником знаменитого профессора К. Д. Карелина в 80-х годах. Это тоже человек западный, но я помню его поучения в этом отношении. Он говорил: "Господа, берегите общину, вы помните – это вековой институт". [Яровая Н. Л. "Столыпин". – Москва, Постскриптум, 2001, стр. 42.] В основе всей кадетской критики указа лежал страх перед революцией. Еще на заседании земельной комиссии 16 января 1908 года кадет А. Е. Березовский заявил: "Указ приведет к образованию сельского пролетариата, который волей-неволей нами этой свободой толкается на грабежи и присвоение чужой собственности...". Большинство же правых крестьян высказались в духе законопроекта 42-х. Говорилось, что в аграрном вопросе должны быть разрешены еще многие другие стороны, т.к. не суть важно, что острота явилась в аграрном вопросе от 9 ноября, а суть важно и остро это безземелье и малоземелье крестьян". "Если я голоден, – сказал далее Андрейчук, – все равно буду кричать: "есть хочу". Поэтому необходимо частичное отчуждение". Очень точно отношение правых депутатов-крестьян Могилевской губернии выражал Шевцов: "...он (народ) ожидал вовсе не указа 9 ноября, он его и не ожидает; он ожидает не разделения наших земель, которые у нас есть, он ожидает каких-либо источников наделения крестьян землей... Поэтому про указ 9 ноября я упоминаю с болью в сердце..." [Яровая Н. Л. "Столыпин". – Москва, Постскриптум, 2001, стр. 57.] Трудовик же защищал общину как выразитель определенной доктрины. В ней он видел одно из средств борьбы против 9 ноября. Община, по его мнению, худо ли, бедно, но все же защищала крестьян от быстрого и массового обезземеливания, которым грозил столыпинский указ. Другие, более трезвомыслящие, понимали невозможность попятного движения.

Бе.JPG

Глубокое чувство безысходности охватывало правых оппонентов Столыпина: за переходом крестьян к личной собственности на землю маячило предоставление им экономического и политического равноправия, а в итоге – появление новой демократической силы как основного элемента общественной и политической жизни страны. Единственное, что оставалось делать представителям правого лагеря, – это тормозить по мере сил реализацию реформы и мешать правительству использовать её в политических целях.3. Ход и этапы проведения аграрной реформы Столыпина

Столыпинская аграрная реформа, о которой в наши дни много говорят и пишут, в действительности – понятие условное. В том смысле условное, что она, во-первых, не составляла цельною замысла и при ближайшем рассмотрении распадается на ряд мероприятий, между собой не всегда хорошо состыкованных. Во-вторых, не совсем правильно и название реформы, ибо Столыпин не был ни автором основных ее концепций, ни разработчиком. Он воспринял проект в готовом виде и стал как бы его приемным отцом. Он дал ему свое имя, последовательно и добросовестно защищал его в высшей администрации, перед законодательными палатами и обществом, очень им дорожил, но это не значит, что между отцом и приемным чадом не было противоречий. И наконец, в-третьих, у Столыпина, конечно же, были и свои собственные замыслы, которые он пытался реализовать. Но случилось так, что они не получили значительного развития, ходом вещей были отодвинуты на задний план, зачахли, а приемный ребенок после недолгого кризиса, наоборот, начал расти и набирать силу. Пожалуй, можно сказать, что Столыпин "высидел кукушкина птенчика". Когда люди долго живут вместе, они начинают походить друг на друга. Приемный сын может обрести значительное сходство с отцом. И ни о чем не догадывается тот, кто не знает тихой семейной драмы. Впрочем, обо всем по порядку. Мы помним, что Столыпин, будучи саратовским губернатором, предлагал организовать широкое содействие созданию крепких индивидуальных крестьянских хозяйств на государственных и банковских землях. Эти хозяйства должны были стать примером для окружающих крестьян, подтолкнуть их к постепенному отказу от общинного землевладения. Когда Столыпин пришел в МВД, оказалось, что там на это дело смотрят несколько иначе. Длительный период, когда власти цеплялись за общину как за оплот стабильности и порядка, уходил в безвозвратное прошлое. Подспудно и постепенно брали верх иные тенденции. В течение ряда лет группа чиновников МВД во главе с В. И. Гурко разрабатывала проект, долженствовавший осуществить крутой поворот во внутренней политике правительства. К приходу Столыпина Гурко занимал пост товарища министра, основные идеи и направления проекта уже сформировались, работа продолжалась. В отличие от столыпинского замысла проект Гурко имел в виду создание хуторов и отрубов на надельных (крестьянских) землях (а не на государственных и банковских). Разница была существенной. Впрочем, не это было самое главное в проекте Гурко. Образование хуторов и отрубов даже несколько притормаживалось ради другой цели – укрепления надельной земли в личную собственность. Каждый член общины мог заявить о своем выходе из нее и закрепить за собой свой чересполосный надел, который община отныне не могла ни уменьшить, ни передвинуть. Зато владелец мог продать свой укрепленный надел даже постороннему для общины лицу. С агротехнической точки зрения такое новшество не могло принести много пользы (надел как был чересполосным, так и оставался), но оно было способно сильно нарушить единство крестьянского мира, внести раскол в общину. Предполагалось, что всякий домохозяин, потерявший в своей семье несколько душ и со страхом ожидающий очередного передела, непременно ухватится за возможность оставить за собой в неприкосновенности весь свой надел. Проект Гурко представлял собой удобную площадку, с которой правительство могло приступить к форсированной ломке общины. Столыпин же, как мы помним, будучи саратовским губернатором, не ставил вопрос о такой ломке. В конце 1905 г., когда дела у царского правительства были из рук вон плохи, главноуправляющий землеустройством и земледелием Н. Н. Кутлер поставил вопрос о частичном отчуждении помещичьих земель. И даже Д. Ф. Трепов тогда вроде бы сочувственно отнесся к этому плану. Но царь после недолгого колебания решительно отверг кутлеровский проект, а сам Кутлер с треском вылетел в отставку. Впоследствии никто из министров и мысли не допускал о том, чтобы явиться к царю с подобным предложением. Столыпин, как видно, считал, что в таком проекте нет надобности. Частичное отчуждение помещичьей земли фактически уже идет. Многие помещики, напуганные революцией, продают имения. Важно, чтобы Крестьянский банк скупал все эти земли, разбивал на участки и продавал крестьянам. Из перенаселенной общины лишние работники уйдут на банковские земли. Идет переселение в Сибирь. Под воздействием определенных правительственных мер община прекратит эти свои бесконечные земельные переделы. Надельная земля перейдет в личную собственность. Некоторые крепкие хозяева станут заводить хутора и отруба на общинных землях. Правда, это довольно трудно: если закончились переделы, а некоторые полосы стали личной собственностью, то как передвинуть наделы всех крестьян, чтобы выкроить хутор? Но над этим вопросом работает А. А. Кофод, главный теоретик из Главного управления землеустройства и земледелия. [Краткое пособие по истории. – Москва, Издательство "Высшая школа", 1999, стр. 136.] Примерно так сложилась у Столыпина общая концепция реформы. В этих рамках он смирился с проектом Гурко и даже как бы "усыновил" его. Правда, это был не тот случай, когда приемное чадо становится похожим на отца. Скорее происходило обратное. "Надо вбить клин в общину", – говорил Столыпин своим сподвижникам. [Яровая Н. Л. "Столыпин". – Москва, Постскриптум, 2001, стр. 70.] "Вбить клин", заставить прекратить переделы, наделать хуторов и отрубов на общинных землях – все эти идеи подспудно или открыто были выражены в проекте Гурко. Оттуда Столыпин их и почерпнул. 10 октября 1906 г., когда этот проект рассматривался в Совете министров, Столыпин сам, без помощи Гурко, ее докладывал и защищал. Все члены правительства находили, что "община не заслуживает далее покровительства закона". Разногласия возникли лишь насчет того, надо ли проводить этот проект по 87-й статье, или следует дождаться Думы. Меньшинство членов Совета министров ссылалось на то, что "отрицательный взгляд самих крестьян на общину еще не доказан". Следовательно, не исключено массовое недовольство. Между тем правительство, издав этот указ по 87-й статье, будет лишено возможности сослаться на мнение народного представительства и вряд ли сможет "отразить обвинения в некоторой узурпации законодательных прав". Деятельность Крестьянского банка вызывала растущее раздражение среди помещиков. Это проявилось в резких выпадах против него на III съезде уполномоченных дворянских обществ в марте-апреле 1907 г. Делегаты были недовольны тем, что банк продает землю только крестьянам (некоторые помещики были не прочь воспользоваться его услугами как покупатели). Их беспокоило также то, что банк не совсем еще отказался от продаж земли сельским обществам (хотя он старался продавать землю в основном отдельным крестьянам цельными участками). Общее настроение дворянских депутатов выразил А. Д. Кашкаров: "Я полагаю, что Крестьянский банк не должен заниматься разрешением так называемого аграрного вопроса... аграрный вопрос должен быть прекращен силой власти". [Избранные страницы истории России. – Москва, Постскриптум, 2002, стр. 189.] В это же время крестьяне весьма неохотно выходили из общины и укрепляли свои наделы. Ходил слух, будто тем, кто выйдет из общины, не будет прирезки земли от помещиков. Только после окончания революции аграрная реформа пошла быстрее. Прежде всего правительство предприняло энергичные действия по ликвидации земельных запасов Крестьянского банка. 13 июня 1907 г. этот вопрос разбирался в Совете министров, было решено образовать на местах временные отделения Совета банка, передав им ряд важных полномочий. В длительную командировку, для участия в работе этих отделений, отправились многие видные чиновники Министерства финансов, МВД и Главного управления землеустройства и земледелия. С некоторой обидой А. А. Кофод позднее вспоминал, что "весной 1907 г. даже Столыпин считал землеустройство побочным вопросом в сравнении с громадной работой, которую требовалось провести для распределения огромных земельных площадей, купленных Крестьянским банком". До Кофода дошла весть, что и его собираются заслать в одно из временных отделений. Сослуживцы советовали не сопротивляться, поскольку "Петр Аркадьевич не любит, когда противоречат его планам, даже в деталях". Но Кофод был занят составлением инструкции по землеустройству и считал себя "единственным человеком, который имеет ясное представление о том, как правильно должна быть сделана эта работа". [Яровая Н. Л. "Столыпин". – Москва, Постскриптум, 2001, стр. 76.] Исполненный собственного достоинства, как истинный европеец, он явился к Столыпину и сумел себя отстоять. Отчасти в результате принятых мер, а больше того – вследствие изменения общей обстановки в стране дела у Крестьянскою банка пошли лучше. Всего за 1907–1915 гг. из фонда банка было продано 3909 тыс. дес., разделенных примерно на 280 тыс. хуторских и отрубных участков. До 1911 г. объем продаж ежегодно возрастал, а затем начал снижаться. Это объяснялось, во-первых, тем, что в ходе реализации указа 9 ноября 1906 г. на рынок было выкинуто большое количество дешевой надельной "крестьянской" земли, а во-вторых, тем, что с окончанием революции помещики резко сократили продажу своих земель. Оказалось, что подавление революции в конце концов не пошло на пользу созданию хуторов и отрубов на банковских землях, а реализация проекта Гурко сильно подрезала это дело. Оно заняло видное, но все же второстепенное место в аграрной политике правительства. Между тем именно это направление политики было наиболее близко Столыпину. Вопрос о том, как распределялись покупки банковских хуторов и отрубов среди различных слоев крестьянства, исследован недостаточно. По некоторым прикидкам, богатая верхушка среди покупателей составляла всего 5–6 %. Остальные принадлежали к среднему крестьянству и бедноте. Ее попытки закрепиться на землях банка объяснялись довольно просто. Многие помещичьи земли, из года в год сдававшиеся в аренду одним и тем же обществам, стали как бы частью их надела. Продажа их Крестьянскому банку ударила в первую очередь по малоземельным хозяевам. Между тем банк давал ссуду в размере до 90–95% стоимости участка. Продажа укрепленного надела обычно позволяла уплатить первый взнос. Некоторые земства оказывали помощь по обзаведению на хуторах. Все это толкало бедноту на банковские земли, а банк, имея убытки от содержания купленных земель на своем балансе, не был разборчив в выборе клиентов. Ступив на банковскую землю, крестьянин как бы восстанавливал для себя те изнурительные и бесконечные выкупные платежи, которые под давлением революции правительство отменило с 1 января 1907 г. Вскоре появились недоимки по банковским выплатам. Как и прежде, власти вынуждены были прибегать к рассрочкам и пересрочкам. Но появилось и нечто такое, чего крестьянин раньше не знал: продажа с молотка всего хозяйства. С 1908 по 1914 г. таким путем было продано 11,4 тыс. участков. Это, по-видимому, было прежде всего мерой устрашения. И основная часть бедноты, надо думать, осталась на своих хуторах и отрубах. Для нее, однако, продолжалась та же жизнь ("перебиться", "продержаться", "дотянуть"), какую она вела в общине. Впрочем, это не исключает того, что на банковских землях появились и достаточно крепкие фермерские хозяйства. С этой точки зрения землеустройство на банковских землях было перспективнее, чем на надельных. Однако, как уже говорилось, таких хозяйств изначально было немного. Наладив деятельность Крестьянского банка, правительство вплотную занялось реализацией указа 9 ноября 1906 г. На места заспешили министерские ревизоры, потребовавшие от губернских и уездных чиновников, чтобы все их силы сосредоточились на проведении аграрной реформы. Земские начальники, уличенные в нерадивости, увольнялись в отставку. Это резко подхлестнуло активность тех, кто оставался на службе. Явившись в то или иное село и собрав сход, они первым делом спрашивали: "Почему не укрепляетесь? Кто вас смущает?" Печать была переполнена сообщениями о произволе администрации. Аресты сельских старост и отдельных крестьян, запрещение высказываться на сходах против указа, вызов стражников и содержание их за счет общества – таков перечень средств, наиболее широко применявшихся властями. Практиковалась и административная высылка особо активных противников реформы из числа крестьян. Сведения о таких высылках можно найти и в литературе, и в архивах. К сожалению, общее число крестьян, высланных за агитацию против реформы, до сих пор не подсчитано. Психология государственных деятелей, говорящих одно и делающих другое, – явление поистине загадочное. По-видимому, редко кто из них в такие моменты сознательно лжет и лицемерит. Благие намерения провозглашаются чаще всего вполне искренне. Тот же Столыпин, как мы помним, изначально вовсе не хотел насильственного разрушения общины. Другое дело, что не они, выступающие с высоких трибун, составляют множество тех бумаг, в которые и выливается реальная политика. Они их только подписывают, не всегда успев даже бегло просмотреть, не запомнив и, конечно же, не имея представления, какова статистика тех или иных распоряжений. Если при подписании какого-либо документа возникнет сомнение, то докладывающий его чиновник (человек, несомненно, толковый и дельный, показавший свою преданность) тут же все объяснит или предпримет какой-либо маневр. В крайнем случае – обидится (это на начальство тоже иногда действует). После недолгих колебаний документ будет подписан. Третьеиюньский государственный переворот коренным образом изменил обстановку в стране. Крестьянам пришлось оставить мечты о скорой "прирезке". Темпы реализации указа 9 ноября 1906 г. резко возросли. В 1908 г. по сравнению с 1907 г. число укрепившихся домохозяев увеличилось в 10 раз и превысило полмиллиона. В 1909 г. был достигнут рекордный показатель – 579,4 тыс. укрепившихся. Представители правительства, в том числе Столыпин, жонглировали этими цифрами в законодательных собраниях и в беседах с репортерами. Но с 1910 г. темпы укрепления стали снижаться. Искусственные меры, введенные в закон 14 июня 1910 г., не выправили кривую. Численность выделяющихся из общины крестьян стабилизировалась только после выхода закона 29 мая 1911 г. "О землеустройстве". Однако вновь приблизиться к наивысшим показателям 1908–1909 гг. так и не удалось. За эти годы в некоторых южных губерниях, например в Бессарабской и Полтавской, общинное землевладение было почти совсем ликвидировано. В других губерниях, например в Курской, оно, утратило первенствующее положение. (В этих губерниях и раньше было много общин с подворным землевладением.) Но в губерниях северных, северо-восточных, юго-восточных, а отчасти и в центрально-промышленных реформа лишь слегка затронула толщу общинного крестьянства. Чересполосно укрепляемая личная крестьянская земельная собственность весьма отдаленно походила на классическую римскую "священную и неприкосновенную частную собственность". [Яровая Н. Л. "Столыпин". – Москва, Постскриптум, 2001, стр. 73.] И дело не только в правовых ограничениях, налагавшихся на укрепленные наделы (запрещение продавать лицам некрестьянского сословия, закладывать в частных банках). Сами крестьяне, выходя из общины, первостепенное значение придавали закреплению за собой не конкретных полос, а общей их площади. Поэтому они, случалось, были не прочь принять участие в общем переделе, если при этом не уменьшалась площадь их надела (например, при переходе на "широкие полосы"). Чтобы власти не вмешались и не расстроили дело, такие переделы иногда производились тайно. Бывало, что такой же взгляд на укрепляемую землю усваивало и местное начальство. Со смешанным чувством относился Столыпин к такому развитию. С одной стороны, он понимал, что только рассечение надела на отруба изолирует крестьянские хозяйства друг от друга, только полное расселение на хутора окончательно ликвидирует общину. Крестьянам, рассредоточенным по хуторам, трудно будет поднимать мятежи. "Совместная жизнь крестьян в деревнях облегчала работу революционерам", – писала М. П. Бок явно со слов отца. Этот полицейский подтекст реформы нельзя упускать из виду. С другой стороны, Столыпин не мог не видеть, что вместо крепких, устойчивых хозяйств землеустроительное ведомство фабрикует массу мелких и заведомо слабых – таких, которые никак не могли стабилизировать обстановку в деревне и стать опорой режима. Однажды, прочитав отчет, подготовленный в Главном управлении землеустройства и земледелия, Столыпин написал главноуправляющему А. В. Кривошеину: "Со слишком большою силою хулятся единоличные выделы. Хвалите и дайте должную оценку сплошному разверстанию целых селений, но не опорочивайте единоличных выделов". [Избранные страницы истории России. – Москва, Постскриптум, 2002.] Однако он не в силах был развернуть громоздкую машину землеустроительною ведомства таким образом, чтобы она действовала не так, как ей удобно, а как нужно для пользы дела. Тем более что руководители ведомства были уверены, что действуют так, как надо. 4. Судьба и значение аграрной реформы в России Итоги столыпинской аграрной реформы выражаются в следующих цифрах. К 1 января 1916 г. из общины в чересполосное укрепление вышло 2 млн. домохозяев. Им принадлежало 14,1 млн. дес. земли. 469 тыс. домохозяев, живших в беспередельных общинах, получили удостоверительные акты на 2,8 млн. дес. 1,3 млн. домохозяев перешли к хуторскому и отрубному владению (12,7 млн. дес.). [Краткое пособие по истории. – Москва, Издательство "Высшая школа", 1999, стр. 140.] Кроме того, как уже говорилось, на банковских землях образовалось 280 тыс. хуторских и отрубных хозяйств – это особый счет. Но и другие приведенные выше цифры нельзя механически складывать, поскольку некоторые домохозяева, укрепив наделы, выходили потом на хутора и отруба, а другие шли на них сразу, без чересполосного укрепления. По приблизительным подсчетам, всего из общины вышло около 3 млн. домохозяев, что составляет несколько меньше третьей части общей их численности в тех губерниях, где проводилась реформа. Впрочем, как отмечалось, некоторые из выделенцев фактически давно уже забросили земледелие. Из общинного оборота было изъято 22% земель. [Аврех А. Я. "П. А. Столыпин и судьбы реформ в России". – Москва, Политиздат, 1998, стр. 51.] Около половины их пошло на продажу. Какая-то часть вернулась в общинный котел. В конечном итоге властям не удалось ни разрушить общину, ни создать устойчивый и достаточно массовый слой крестьян-собственников. Так что можно творить об общей неудаче столыпинской аграрной реформы. Вместе с тем, известно, что после окончания революции и до начала первой мировой войны положение в русской деревне заметно улучшилось. Некоторые журналисты легкомысленно связывают это с проведением аграрной реформы. На самом же деле действовали другие факторы. Во-первых, как уже говорилось, с 1907 г. были отменены выкупные платежи, которые крестьяне выплачивали в течение 40 с лишним лет. Во-вторых, окончился мировой сельскохозяйственный кризис и начался рост цен на зерно. От этого, надо полагать, кое-что перепадало и простым крестьянам. В-третьих, за годы революции сократилось помещичье землевладение, а в связи с этим уменьшились и кабальные формы эксплуатации. Наконец, в-четвертых, за весь период был только один неурожайный год (1911), но зато подряд два года (1912–1913) были отличные урожаи. Что же касается аграрной реформы, то такое широкомасштабное мероприятие, потребовавшее столь значительной земельной перетряски, не могло положительным образом сказаться в первые же годы своего проведения. Тем не менее вряд ли можно считать справедливым то огульно отрицательное отношение к реформе, которым сильно грешили советские историки в прошлые годы. Некоторые мероприятия, сопутствовавшие ей, были хорошим, полезным делом. Это касается предоставления большей личной свободы крестьянам, устройства хуторов и отрубов на банковских землях, переселения в Сибирь, некоторых видов землеустройства. В обстановке 1906 г. никто из министров не решился бы явиться к царю с предложением сделать отрезки от помещичьих латифундий. Столыпин, как видно, считал, что в таком предложении нет надобности, ибо частичное отчуждение помещичьих земель уже идет. Многие помещики, напуганные революцией, продают имения. Важно, чтобы Крестьянский банк покупал эти земли, разбивал на участки и продавал крестьянам. На банковских землях стали появляться крепкие фермерские хозяйства. До 1911 г. объем продаж ежегодно возрастал, а затем начал снижаться. Это объяснялось тем, что у помещиков прошел вызванный революцией испуг, и они сократили продажу своих земель. Всего за 1907–1915 гг. из фонда банка было реализовано 3909 тыс. дес., разделенных примерно на 280 тыс. отдельных участков. Деятельность Крестьянского банка заняла хотя и видное, но все же второстепенное место в аграрной политике правительства. Однако именно это направление было наиболее близко Столыпину. Главной в аграрной реформе стала реализация проекта Гурко, который лег в основу указа 9 ноября 1906 г. Гурко вскоре ушел в отставку, но Столыпин постепенно проникся его проектом и усвоил его основные идеи. Указ 9 ноября 1906 г. был одобрен III Думой и Государственным советом, 14 июня 1910 г. его подписал царь. Закон 14 июня 1910 г. заменил указ 9 ноября 1906 г. Пока шла революция, крестьяне почти не выходили из общины. Ходил слух, что тем, кто выйдет, не будет прирезки земли от помещиков. Но затем укрепление общинных земель пошло быстрее, тем более что власти всячески к этому подталкивали. В 1908 г. по сравнению с 1907 г. число укрепившихся домохозяев увеличилось в 10 раз и превысило полмиллиона. В 1909 г. был достигнут рекордный показатель – 579,4 тыс. домохозяев. Однако с 1910 г. число выходов из общины стало неуклонно снижаться. Власти долго не могли понять причины этого явления. А поняв, не хотели их признать. Дело в том, что основная часть крестьян, в том числе зажиточных, неохотно выходила из общины. Выходили больше всего вдовы, одинокие старики, спившиеся и окончательно разорившиеся домохозяева, многим из них при очередном переделе грозила полная или частичная утрата надела. Укреплялись и городские жители, вспомнившие, что в родной деревне у них есть заброшенный надел, который теперь можно продать. Выходили из общины и те, кто переселялся в Сибирь. Но и численность переселяющихся с 1910 г. пошла на убыль. [Яровая Н. Л. "Столыпин". – Москва, Постскриптум, 2001, стр. 60–61.] Всего к 1 января 1916 г. из общины в чересполосное укрепление вышло около 2 млн. домохозяев (примерно 21% общинного крестьянства в тех губерниях, где проводилась реформа). Правда, многие из них были лишь статистическими единицами, а не реальными хозяевами. Всем им принадлежало 14,1 млн. дес. земли (15,5% всей площади, владевшейся на общинном праве). Огромное количество укрепленной земли шло в продажу. Покупателем иногда являлось сельское общество, и тогда земля возвращалась в мирской котел. Чаще же укрепленные участки покупали отдельные крестьяне-общинники, богатые и средние. Иногда и бедняки покупали одну-две полосы. Нередко в руках одного и того же хозяина оказывались и укрепленные и общественные земли. Не выходя из общины, он в то же время имел и укрепленные участки. Земельные отношения в деревне еще больше запутывались. Стремясь привлечь на свою сторону крепких домохозяев, тяготившихся общинными порядками, правительство разработало законопроект "О землеустройстве". 29 мая 1911 г. он стал законом. Отныне во главу угла всей реформы было поставлено не чересполосное укрепление, а образование хуторов и отрубов. Предполагалось, что их владельцы станут массовой опорой режима. По просьбе домохозяина его разрозненные земельные полосы могли быть соединены в одно место. Так получался отруб. Если к отрубу присоединялась площадь деревенской усадьбы и на него переносилось жилье – он превращался в хутор. Потребовался большой объем землеустроительных работ. Реформа постепенно стала переходить из рук Министерства внутренних дел в руки Главного управления землеустройства и земледелия. Землеустроительное ведомство пошло по линии наименьшего сопротивления. Оно предпочитало не заниматься выделами отдельных домохозяев, а разбивать на отруба или хутора надел целого сельского общества. Согласие на такой раздел нередко достигалось путем грубого давления. Началась массовая фабрикация хуторов и отрубов. В общем потоке землеустраивалась и беднота с ее крошечными наделами. Около половины хуторов и отрубов, созданных на втором этапе реформы, было нежизнеспособно. Со смешанным чувством относился Столыпин к такому развитию. С одной стороны, он понимал, что только полное расселение на хутора окончательно ликвидирует общину. Крестьянам, рассредоточенным по хуторам, труднее бунтовать. С другой стороны, он видел, что вместо крепких, устойчивых хозяйств землеустроители фабрикуют массу мелких и слабых. Такие хозяйства не могли стать опорой режима. Однако Столыпину так и не удалось развернуть громоздкую машину землеустроительного ведомства, чтобы она действовала не так, как ей удобно, а как лучше для дела. Всего за годы реформы в европейской части России было создано около 200 тыс. хуторов и 1,3 млн. отрубов на надельных землях. На хутора и отруба перешло приблизительно 10% крестьянских хозяйств. [Краткое пособие по истории. – Москва, Издательство "Высшая школа", 1999, стр. 143.] Действия землеустроителей нередко наталкивались на сопротивление крестьян. Иногда дело принимало трагический оборот. В мае 1910 г. полицейские стражники расстреляли сход в селе Болотове Лебедянского уезда Тамбовской губернии. Конфликт произошел из-за слишком явного покровительства отрубщикам со стороны властей в ущерб остальным крестьянам. Мужики сопротивлялись переходу на хутора и отруба не по темноте своей и невежеству, как считали власти, а исходя из здравых соображений. Крестьянское земледелие очень зависело от капризов погоды. Получив надел в одном отрубе, крестьянин оказывался во власти стихии. Он разорялся в первый же засушливый год, если его отруб был на высоком месте. Следующий год был дождливым, и очередь разоряться приходила соседу, оказавшемуся в низине. Только большой отруб, расположенный в разных уровнях, мог гарантировать ежегодный средний урожай. Вообще во всей этой затее с хуторами и отрубами было много надуманного, доктринерского. (Сами по себе хутора и отруба не обеспечивали подъем крестьянской агрикультуры.) Необходимость повсеместного их введения, строго говоря, никем не доказана. Между тем Столыпин и его сподвижники утвердились в мысли, что хутора и отруба – единственное универсальное средство, способное поднять уровень крестьянского хозяйства на всем пространстве необъятной России. Несмотря на все старания правительства, хутора приживались только в белорусских, литовских и северо-западных российских губерниях (Псковской, Смоленской). Здесь сказывалось влияние Прибалтики и Польши. Местный ландшафт, изменчивый, изрезанный речками и ручьями, тоже способствовал расселению по хуторам. В южных и юго-восточных губерниях широкому распространению хуторов препятствовали трудности с водой. Но здесь (на Северном Кавказе, в Степном Заволжье и Северном Причерноморье) довольно успешно развивалось насаждение отрубов. Плодородная степь, ровная, как стол, словно самой природой была создана для отрубного хозяйства. В центрально-черноземных губерниях главным препятствием к образованию на общинных землях хуторов и отрубов было крестьянское малоземелье. Прежде чем насаждать хутора и отруба, здесь надо было решить именно эту проблему – отчасти за счет переселения в Сибирь, а отчасти и за счет раздутых помещичьих латифундий. В нечерноземных губерниях на хутора и отруба смотрели, как на барскую затею, несущую крестьянину одно разорение. Общинное землевладение в этих краях тесно переплелось и срослось с развивающимися товарно-рыночными отношениями. И общину нельзя было разрушить, не повредив этих отношений. Местные крестьянские общества постепенно переходили к многопольным севооборотам и на "широкие полосы". Это укрепляло общину, и власти под разными предлогами стали запрещать такие переходы. Как говорится, коса нашла на камень: крестьяне сопротивлялись насаждению хуторов и отрубов, а правительство чуть ли не открыто препятствовало внедрению передовых систем земледелия. Некоторые крестьянские общества переходили к многополью и на "широкие полосы" самовольно, без официального приговора. Игнорирование региональных различий – один из недостатков столыпинской аграрной реформы. Этим она невыгодно отличалась от реформы 1861 г. Другим ее слабым местом была идеализация хуторов и отрубов, а также вообще частной собственности на землю. Обычно в народном хозяйстве присутствуют различные формы собственности (частная, общественная, государственная). Важно, чтобы их сочетания и пропорции были разумными, чтобы ни одна из них не вытесняла другие. Еще одно уязвимое место аграрной реформы заключалось в недостаточном ее финансировании. Огромные государственные средства поглощала гонка вооружений, а на поддержку хуторов и отрубов денег выделялось слишком мало. Всего за годы реформы из общины вышло около 3 млн. домохозяев (чуть меньше третьей части от общей численности их в переделяющихся общинах европейской части России). Из общинного оборота было изъято 22% земель, около половины из них пошло на продажу. [Краткое пособие по истории. – Москва, Издательство "Высшая школа", 1999, стр. 145.] В конечном итоге властям не удалось ни разрушить общину, ни создать достаточно массовый и устойчивый слой крестьян-фермеров. Так что можно говорить об общей неудаче столыпинской аграрной реформы. Но огульно отрицательное отношение к ней было бы несправедливо. Некоторые мероприятия, сопутствовавшие реформе, были полезны. Это касается предоставления крестьянам большей личной свободы (в семейных делах, передвижении и выборе занятий, в полном разрыве с деревней). Несомненно плодотворной была идея Столыпина о создании хуторов и отрубов на банковских землях, хотя она не получила достаточного развития. Приносили пользу и некоторые виды землеустроительных работ: устройство отрубов в южных губерниях, размежевание соседних общин в Нечерноземье. Наконец, в рамках реформы небывалого размаха достигло переселенческое движение. После окончания революции, когда выяснилось, что прирезки помещичьей земли не будет, взоры российских крестьян устремились в Сибирь. Несмотря на спешное развертывание переселенческого дела, правительство едва справлялось с резко возросшим наплывом мигрантов. За 1906–1916 гг. в Сибирь уехало 3,1 млн. человек. В основном это были крепкие молодые люди, принесшие большую пользу Сибири. Были распаханы пустующие земли, появились новые города. Большинство переселенцев сумело устроиться на новом месте, завести более прочное, чем на родине, хозяйство. Не всех, однако, встречала удача. Особенно в трудном положении оказывались те, кто получал участок в лесных и заболоченных местностях. Многие переселенцы, растратив в борьбе с природой и жизненными обстоятельствами все силы и средства, вернулись в родные места, где у них уже не было ни надела, ни дома. В течение 1906–1911 гг. возвратилось более полумиллиона человек. Поток возвратившихся особенно возрос с 1910 г. [Избранные страницы истории России. – Москва, Постскриптум, 2002, стр. 191.] Обеспокоенный этим, П. А Столыпин в 1910 г. совершил поездку в Сибирь. Он побывал в предгорьях Алтая, проехал через Кулундинскую степь, посетил переселенческие поселки в Мариинской тайге. С особым интересом осматривал он маслодельные заводы, созданные крестьянскими артелями. Маслоделие в те времена было предметом гордости сибиряков. Экспорт масла из России основывался на сибирском маслоделии. Только в 1907 г. было вывезено 3,6 млн. пудов масла на сумму 47 млн. руб., главным образом из Сибири. Сибирское маслоделие давало России золота вдвое больше, чем вся сибирская золотопромышленность. Ознакомившись на месте с постановкой переселенческого дела, Столыпин пришел к выводу, что оно находится под слишком жестким бюрократическим контролем. Правительственные чиновники, полагал он, не должны вмешиваться в хозяйственные дела переселенца. Они обязаны лишь в необходимых случаях приходить к нему на помощь. По инициативе Столыпина был начат пересмотр "законодательства о переселениях". [Курков П. Т. Гибель императорской России. – Москва, Современник, 1998, стр. 59.] Многие сибирские промышленники жаловались, что часто попадают в безвыходное положение, не имея возможности купить тот участок земли, на котором расположено их предприятие. В Сибири почти не было частной собственности на землю. Она находилась во владении государства или казачьих войск. Во время поездки у Столыпина родился грандиозный по масштабам замысел приватизации сибирских земель. Столыпин говорил, что "главное богатство и мощь государства не в казне и казенном имуществе, а в богатеющем и крепком населении". Сибирь, где не было помещиков, где тон задавал богатый мужик, произвела глубокое впечатление на Столыпина. Он вернулся оттуда со смешанным чувством восхищения и тревоги. И сразу же отказался от проекта введения земства в Сибири, решив, что оно будет слишком демократическим. При всей широте своего кругозора он не мог стряхнуть с себя помещика и дворянина. До начала мировой войны правительство не успело перестроить свою переселенческую политику. Численность переселяющихся по-прежнему снижалась, а возвратившихся росла. Не был осуществлен и проект приватизации сибирских земель. Переселенческая эпопея 1906–1916 гг., так много давшая Сибири, мало отразилась на положении крестьянства в центральной России. Численность ушедших за Урал составила всего 18% естественного прироста сельского населения за эти годы. С началом промышленного подъема возросла миграция из деревни в город. Но даже вместе эти два фактора (уход в город и переселение) не смогли поглотить естественный прирост. Земельное утеснение в российской деревне продолжало нарастать. 18 сентября 1911 г. Столыпин был убит в Киеве одним из двойных агентов, которыми полиция наводнила революционные организации. Его смерть означала поражение последней попытки сознательного и целенаправленного обновления политической системы в стране. Будучи консервативной, она все же была не лишена творческой мысли. Одним словом, реформа не удалась. Она не достигла ни экономических, ни политических целей, которые перед ней ставились. Но прежде всего столыпинский курс провалился политически. Он не заставил крестьянина забыть о помещичьей земле, как рассчитывали вдохновители и авторы указа 9 ноября.Законы 14 июля 1910 года и 29 мая 1911 года не только не сняли социальной напряженности в деревне, но и усилили ее до предела. [Аврех А. Я. "П. А. Столыпин и судьбы реформ в России". – Москва, Политиздат, 1998, стр. 38.] Помещичье землевладение и подлинно быстрый экономический прогресс в деревне были несовместимы. Осуществление второго требовало в качестве непременного предварительного условия уничтожения первого.Сохранение помещичьего сословия с его привилегиями означало сохранение бесправного крестьянского сословия с его обычным правом, волостным судом, " властью мира " и т.д.В этом – корень крестьянской ненависти к помещику. Это была самая сильная крестьянская традиция, уходившая корнями в глубь веков. Из поколения в поколение в крестьянском сознании господствовала одна ведущая идея: земля принадлежит народу, то есть крестьянству, а не помещику. Она была дана последнему вместе с крестьянами за военную службу, то есть временно. Теперь этой службы с земли нет, и земля должна вернуться к тем, кто ее обрабатывает своим трудом. Это была генеральная идея крестьянства, основанная на его исторической памяти, и пока она жива, столыпинский аграрный курс имел мало шансов на успех, что и доказала жизнь.

Заключение

В результате выполненного исследования мы можем сделать следующие выводы и заключение. Реформы Столыпина были нацелены на то, чтобы положить начало культурной революции в российской деревне, которая привела бы в движение население, изменила его установки, стимулировала частную и общественную предприимчивость и приблизила бы Россию к западной модели. Выделяют столыпинские реформы из прочих в основе своей демократичные, опирающиеся на добровольность и законность методы преобразований. Эти методы, в свою очередь, были прямым результатом политического центризма правительства и его попыток достичь компромисса между правыми и левыми, а также между индивидуализмом и коллективизмом, между рынком и опекой. В конце концов, наиболее важным в этих реформах, как и в любых других, была не степень соответствия результатов какому-то первоначальному пониманию целей, ибо большинство реформаторских замыслов видоизменяется в процессе их воплощения в жизнь. Скорее наиболее важным был процесс реформ сам по себе. И в этом отношении реформы Столыпина были чем далее, тем более успешными. Однако с точки зрения более широкой политической перспективы столыпинская программа реформ должна быть расценена как неудавшаяся. По большей части так получилось потому, что компромисс, которого он с успехом достиг внутри правительства, с политическими партиями в Думе и в рамках всего общества, в конечном счете оказался кратковременным. Как только реформы были приняты, Объединенное дворянство устранилось от участия в процессе, так как его положение упрочилось, и настраивалось все более критически по отношению к правительственной аграрной политике, особенно к программе увеличения продажи земли через Крестьянский банк. Оно затем содействовало поражению столыпинских реформ местного управления. Хотя Столыпин временно имел успех в работе с Думой, основа его поддержки там тоже была разрушена, что вынудило правительство выбирать между конфликтующими сторонами. При сохранявшемся сильном влиянии двора и консервативных землевладельцев в политической системе, выбор правительства был предрешен. К этому времени в условиях начала войны для тех в правительстве, кто все еще поддерживал умеренную программу реформ, действительно оставалась очень слабая возможность возобновления усилий по формированию новой коалиции с образованным обществом и с крестьянством, хотя аграрные реформы и стали создавать необходимую для этого социальную основу.

Список использованной литературы

1. Аврех А. Я. "П. А.Столыпин и судьбы реформ в России". – Москва, Политиздат, 1998.

2. Бок М. П. "П. А. Столыпин. Воспоминания об отце". – Москва, Новости, 1999.

3. Верт Н. История советского государства. – Москва, Прогресс, 1998.

4. Зырянов П. Н. Петр Аркадиевич Столыпин. – Москва, журнал "Вопросы Истории", № 6, 1990.

5. Казарезов В. В. О Петре Аркадиевиче Столыпине. – Москва, ВО Агропромиздат, 1994.

6. Краткое пособие по истории. – Москва, Издательство "Высшая школа", 1999.

7. Курков П. Т. Гибель императорской России. – Москва, Современник, 1998.

8. Избранные страницы истории России. – Москва, Постскриптум, 2002.

9. Сборник речей "Петр Аркадьевич Столыпин. Нам нужна великая Россия". – Москва, Молодая Гвардия, 1990.