Просмотр кода страницы Мистика в жизни творчестве Н.В.Гоголя

{| cellpadding="15" cellspacing="2" style="width: 100%; background-color:brown; margin-left: auto; margin-right: auto"
| style="width: 50%; background-color:beige; border: 3px solid Burlywood; vertical-align: bottom; -moz-border-radius-topleft: 8px; -moz-border-radius-bottomleft: 8px; -moz-border-radius-topright: 8px; -moz-border-radius-bottomright: 8px;" rowspan="2"|

{| cellpadding="15" cellspacing="2" style="width: 100%; background-color:#008000; margin-left: auto; margin-right: auto"
| style="width: 50%; background-color:#800000; border: 3px solid Burlywood; vertical-align: bottom; -moz-border-radius-topleft: 20px; -moz-border-radius-bottomleft: 20px; -moz-border-radius-topright: 20px; -moz-border-radius-bottomright: 8px;" rowspan="2"|
<font color="Green"><center><big><p align="center"><FONT size="10" COLOR=#EEE8AA>'''Мистика в жизни  творчестве   Н.В.Гоголя'''</FONT></p>
|}

==<span style="color:#800000">'''Название проекта'''</span>==  
Мистика в жизни  творчестве   Н.В.Гоголя

==<span style="color:#800000">'''Автор проекта'''</span>== 
[[Участник:Анастасия Акулова|Анастасия Акулова ]]

==<span style="color:#800000">'''Класс'''</span>== 
9 класс

==<span style="color:#800000">'''Введение'''</span>== 
Фантастика (мистика как разновидность проявления таинственного, сверхъестественного) – это особая форма отображения действительности, логически несовместимая с реальным представлением об окружающем мире. Она распространена в мифологии, фольклоре, искусстве и в  особых, гротескных и «сверхъестественных» образах выражает миросозерцание человека. Бесспорно, одна из причин загадочности Гоголя - мистика в его творчестве. И именно мистика Гоголя - тема, которой посвящена эта работа. Как она повлияла на людей времени Гоголя, нашего времени? Почему Гоголь обращается к изображению нечистой силы, ведь это было запрещено церковью, да и самим временем?

==<span style="color:#800000">'''Цель'''</span>==
Исследовать  проявление мистики в жизни и творчестве  самого загадочного писателя  Н.В. Гоголя.  

==<span style="color:#800000">'''Задачи'''</span>== 
1. Теоретически определить понятия «фантастика», «мистика», «гротеск», исходя из их многоплановости и универсальности; 

2. Познакомиться с проявлениями мистики, мистицизма в биографии  Н.В.Гоголя, повлиявшими на творческое сознание писателя и на формирование художественного мира Гоголя, восходящего к христианскому миросозерцанию художника; 

3. Проанализировать функционирование фантастики в отдельных произведениях, ее значимость в сюжетно-композиционном единстве текстов в творчестве писателя на примере  ранних Гоголевских произведений.

==<span style="color:#800000">'''Мистика в жизни  Н.В.Гоголя'''</span>==
Неслыханные чудеса творились в Российской Империи, удивительные мистические явления сопровождали жизнь и деяния ее выдающихся граждан. То приведения явятся царствующим особам, то чудные вещие пророчества святые схимники в книгах запишут. Ведь как объяснить, что перепуганная коза вырвалась из горящего хлева, понеслась по улицам ночного города, запуталась в веревке пожарного колокола, звон которого разбудил жителей. И это спасло их от беды. Начинала создаваться фантастическая картина подъема, буйного весеннего расцвета, когда после зимы природа, радуясь посланному божественному солнечному теплу, благоухает и цветет множеством своих созданий. Весенние цветы ландыши, целая корзина ландышей, завораживая неповторимым блеском жемчуга и бриллиантов, зеленым нефритовым цветом листьев стали отражением происходящего.

Среди этого блеска жемчугов и бриллиантов Российской Империи Николай Васильевич Гоголь блистает и переливается неповторимыми цветами своего таланта и мистики рождения и жизни. Необъяснимые, полные таинств события сопровождали жизнь и творчество Николая Васильевича. Русский философ Николай Бердяев называл Гоголя «самой загадочной фигурой в русской литературе». Загадочностью отмечен, прежде всего, жизненный путь писателя, начиная с первых его шагов.

И. С. Аксаков, поэт и публицист-славянофил, писал в 1952г., сразу после смерти Гоголя: «Много еще пройдет времени, пока уразумеется вполне все глубокое и строгое значение Гоголя, этого монаха-художника, христианина-сатирика, аскета и юмориста, этого мученика возвышенной мысли и неразрешимой задачи.» 

О его жизни и смерти существует больше мифов, чем о любом другом литераторе. 

Отчего Гоголь никогда не был женат? Почему у него никогда не было собственного дома? Зачем он сжег второй том «Мертвых душ»? И, конечно, самая большая загадка – это тайна его болезни и смерти. 
Вот как писал русский религиозный философ и литературный критик Константин Мочульский: «Жизнь Гоголя – сплошная пытка, самая страшная часть [[Файл:gogol34.jpg|350px|tumb|left]]которой, протекавшая в плане мистическом, находится вне нашего зрения. Человек, родившийся с чувством космического ужаса, видевший вполне реально вмешательство демонических сил в жизнь человека, боровшийся с дьяволом до последнего дыхания, - этот же человек «сгорал» страстной жаждой совершенства и неутомимой тоской по Богу». 

Гоголь родился в местечке Великие Сорочинцы Миргородского уезда Полтавской губернии в семье помещика среднего достатка.

Но вот точную дату его рождения долгое время не знали – называлось то 19 марта 1809 года, то 20 марта 1810 года. Лишь спустя почти сорок лет после смерти писателя из публикации метрической выписки стало известно, что он увидел свет 20 марта 1809 года. По новому стилю получается – 1 апреля. Это дало основание Владимиру Набокову закончить свою книгу о Гоголе фразой: « То, что Гоголь родился 1 апреля – это правда».  Эта фраза намекает на то, что вся последующая жизнь писателя прошла как бы под знаком первоапрельской мистификации. Ну, если и не вся жизнь, то многие ее события…

Детство писателя прошло в родительском имении Васильевка (Яновщина) на Украине, в краю, овеянном легендами, поверьями-преданьями. Рядом находилась известная  ныне всему миру Диканька, где в те времена показывали сорочку казненного Кочубея, а также дуб, у которого проходили свидания Марии с Мазепой.

Гоголь происходил из старинного малороссийского рода; в смутные времена Малороссии некоторые из его предков приставали и к польскому шляхетству.
Дед Гоголя Афанасий Демьянович  Яновский (1738-начало 19 века)  происходил из священников, окончил Киевскую духовную Академию, дослужился до секунд-майора и, получив потомственное дворянство, придумал себе мистическую родословную, восходящую к мифическому казацкому полковнику Андрею Гоголю, будто бы жившему в середине  восемнадцатого века. Он писал в официальной бумаге, что «его предки, фамилией Гоголь, польской нации», хотя сам он был настоящий малоросс, и иные считали его прототипом героя «Старосветских помещиков».

Прадед, Ян Гоголь, питомец киевской академии, «вышедши в российскую сторону», поселился в Полтавском крае, и от него пошло прозвание «Гоголей - Яновских». Сам Гоголь, по-видимому, не знал о происхождении этой прибавки и впоследствии отбросил ее, говоря, что ее поляки выдумали.
Отец Н.В. Гоголя,  Василий Афанасьевич Гоголь - Яновский, был служащим малороссийского почтамта, а также  писал украинские комедии, которые с успехом ставились в театре  Д.П. Трощинского, известного вельможи и покровителя искусств; его имение находилось неподалеку и являлось культурным центром края. Поэтическая стихия народной жизни, литературно-театральная среда очень рано развили в мальчике страсть к сочинительству.
История женитьбы Василия Гоголя на Марии Иванов Косяровской была овеяна мистикой. Еще мальчиком Василий Гоголь ездил с матушкой на богомолье в Харьковскую губернию, там был чудесный образ Божьей матери. Оставшись ночевать, он увидел во сне этот храм и небесную  царицу, которая  предрекла его судьбу: « Ты  будешь  одержим многими болезнями (и точно, он страдал многими недугами), но все пройдет, ты выздоровеешь, женишься и вот твоя жена».  Выговорив эти слова, она подняла вверх руку, и он увидел  у ее ног маленькое дитя, сидящее на полу, черты которого врезались в его памяти.

Дома Василий забыл  сон. Родители его, не имея тогда церкви, ездили в местечко Ярески. Там он увидел у кормилицы на руках дитя семи месяцев, он взглянул на него и остановился от удивления: ему вспомнились те самые черты ребенка, которые он увидел во сне.
Никому не рассказав об этом, он начал наблюдать за девочкой, забавлял игрушками. Спустя тринадцать лет, он увидел тот же сон, и в том же храме отворились  ворота, и вышла девица красоты необыкновенной и, показав рукой в левую сторону,  сказала: «Вот твоя невеста!». Он увидел девочку в белом платьице с теми же чертами лица.  Через короткое время Василий Гоголь посватался к тринадцатилетней Марии Косяровской.
Мать писателя, Мария Ивановна, была женщиной глубоко религиозной, нервной и впечатлительной. Потеряв двоих детей, умерших в младенчестве, она со страхом ждала третьего. Супруги часто ездили в соседнюю диканьскую церковь, где хранилась чудотворная икона св. Николая Мирликийского.  В  честь святителя назвали мальчика Николаем.

Очень рано мать стала приводить Николая в церковь. Поначалу он испытывал только скуку, с отвращением перенося запах ладана. Но однажды, присмотревшись к росписи, изображавшей рай и ад, он попросил мать рассказать ему о Страшном суде.  Она поведала мальчику о гибели мира и Страшном Суде, об адских муках грешников.

Мать наставляла, что необходимо соблюдать нравственную чистоту во имя спасения. Особенно запомнились и произвели впечатление на ребенка рассказы о лестнице, которую спускают с неба ангелы, подавая руку душе умершего. На лестнице этой – семь мерок; последняя седьмая поднимает бессмертную душу человека на седьмое небо, в райские обители. Туда попадают души праведников – людей, которые провели земную жизнь «во всяком благочестии и чистоте». Образ лестницы  пройдет потом через все размышления Гоголя об участи и призвании человека к духовному подъему и нравственному росту, к самоусовершенствованию.

Перед смертью при дрожащем свете ночника  искал с тоской и ужасом   Гоголь эту лестницу, громко закричав: «Лестницу, поскорей давай лестницу!»
С тех пор Гоголь постоянно жил «под террором загробного воздаяния».

От матери унаследовал Гоголь тонкую душевную организацию, склонность к мистической созерцательности и богобоязненную религиозность.                                                          В глубокой тишине ему мерещилось, что он слышал загробные голоса, которые взывали к нему, леденя душу.  «Вам, без сомнения, когда-нибудь случалось слышать голос, называющий вас по имени, - описал Гоголь эти детские ощущения в  «Старосветских помещиках», - который простолюдины объясняют так: что душа  истосковалась за человеком и призывает его; после которого следует неминуемо смерть. Признаюсь, мне всегда страшен этот таинственный зов. Я помню, что в детстве я часто его слышал: иногда вдруг позади меня кто-то явственно произносил мое имя… Я обыкновенно тогда бежал с величайшим страхом и занимавшимся дыханием из сада, и тогда только успокаивался, когда попадался мне навстречу какой-нибудь человек, вид которого изгонял эту страшную сердечную пустыню». 

Влиянию матери приписывают задатки религиозности, впоследствии овладевшей всем существом Гоголя, а также и недостатки воспитания: мать окружала его настоящим обожанием, и это могло быть одним из источников его самомнения, которое, с другой стороны, рано порождалось инстинктивным сознанием таившейся в нем гениальной силы.

На воображение мальчика повлияли в детстве и хранившиеся в народе верования в домовых, ведьм, водяных и русалок. Таинственный мир народной демонологии с детских лет впитала впечатлительная гоголевская душа.

Н. Гоголь  был с юности худощавый, малорослый, что никак не соответствовало его представлению о богатырской казацкой натуре. Но в душе - то он чувствовал растущие силы. И был, как рассказывали его гимназические товарищи, неистощим на озорные шутки, проделки, имел пристрастие разыгрывать  друзей, подмечая их смешные черты; умел «угадывать человека» (выражение Пушкина), но сам свои планы, свои сокровенные мечты  никому не поверял. Страсть к перевоплощениям, к неожиданным сменам масок, розыгрышам часто  приводили в недоумение его друзей.

Видевшие  Гоголя на гимназической сцене и – позднее – слышавшие его чтение, сохранили убеждение, что он мог бы стать великим комическим актером. Любопытно, что удавались ему более всего женские роли; он, например, неподражаемо играл госпожу Простакову в комедии Фонвизина «Недоросль».
Внутренний  душевный мир Гоголя был очень сложен и противоречив.

Он знал, что некоторые из его сотоварищей считают его уродом, маленьким, тщедушным, безобразным, непричесанным и неопрятным. Он не мог не быть ранимым от проделок товарищей. Безобидные насмешки мучили его ночи напролет. Осознание своей ущербности унижало его, но вместе с тем стимулировало к тому, чтобы возвысится до удачи и достоинства.

Он никогда никому не открывался в своих стремлениях, планах – житейских и тем  более - творческих. Ему нравилось мистифицировать друзей и вводить в заблуждение относительно своих, даже самых невинных намерений. Любая удачная мистификация доставляла ему величайшую радость.
Эти склонности Гоголя вполне определились уже в Нежинской гимназии. С самого детства в нем не замечалось простодушной откровенности и общительности, всегда он был как-то странно скрытен, всегда в душе его оставались уголки, куда не смел заглядывать ничей глаз. Часто даже о самых обыкновенных вещах он говорил неспроста, облекая их какой-то  таинственностью или,  скрывая свою настоящую мысль под маской шутки, балагурства.
Во всех малейших событиях жизни он усматривал Божью волю. Грубый окрик в классе, плохая отметка, насморк рассматривалось им как сверхъестественное внимание. Его мучили необъяснимые предчувствия, заставлявшие повиноваться Божественной воле.
В гимназии высших наук города Нежина, в которой будущий писатель учился и жил с 1821 по 1828г., его называли Таинственным Карло – по имени одного из героев романа Вальтера Скотта «Черный карлик». За несколько месяцев до окончания гимназии он писал матери: «Правда, я почитаюсь загадкою для всех, никто не разгадал меня совершенно».

Во время учебы в Нежинской гимназии еще в низших классах Н. Гоголь как-то провинился, так что попал в «уголовную категорию». «Плохо, брат – сказал кто-то из товарищей: - высекут!» - «Завтра!» - отвечал Гоголь. Но вот приговор утвержден и пришли за ним исполнители. Гоголь вдруг вскрикивает так пронзительно, что все  испугались, - и « сходит с ума».  Поднимается суматоха, и Гоголя ведут в больницу.  Директор навещает его два раза в день. Гимназические товарищи ходят к нему тайком и с грустью возвращаются. Помешался, действительно помешался! Гоголь до того искусно притворялся, что все были убеждены в его помешательстве. После двух недель успешного лечения его выпустили из больницы, но все еще долго поглядывали на него с сомнением и опаской.

К концу пребывания в гимназии он мечтает о широкой общественной деятельности, которая, однако, видится ему вовсе не на литературном поприще; без сомнения, под влиянием всего окружающего, он думает выдвинуться и приносить пользу обществу на службе, к которой на деле он был совершенно неспособен. Таким образом, планы будущего были неясны; но любопытно, что Гоголем владела глубокая уверенность, что ему предстоит широкое поприще; он говорит уже об указаниях провидения и не может удовлетвориться тем, чем довольствуются простые «существователи», по его выражению, какими было большинство его нежинских товарищей.

Говорят, что гении - народ странный, не такой как все. А Гоголь был гениальный и был странный. Например, мне, человеку, у которого есть друзья, трудно понять, как можно жить без них. Неужели из всей той серой массы не было человека, который смог бы понять и помочь Гоголю? Но нет, не нашлось такого человека. Именно этот факт подчеркивает индивидуальность и гениальность Гоголя, особенность его мысли, чувств. Обычно хорошие друзья понимают друг друга с полуслова, то есть подходят как «как ключ к замку». Получается что Гоголь – это замок, который нельзя открыть, и узнать, что таится за ним.

Одиночество Гоголя прослеживается и в его творчестве. В каждом романе, повести, рассказе герой всегда один, и против него выступает зло, олицетворенное нечистью или несправедливостью. Но не всегда герои побеждает, как и не всегда маленький Гоголь мог противостоять унижениям и обидам.
     
Любич-Романович пишет: «Гоголь часто недоговаривал того, что хотел сказать, боялся того, что ему не поверят и его истина останется непринятой. Из-за этого он получил прозвище «мертвой мысли», то есть человека, с которым умрет все, что он создал, что думал, ибо он никогда не изрекал ни перед кем того, что мыслил. Скрытность эта сделала Гоголя застенчивым, молчаливым.    Гоголь был молчалив даже в случаях его оскорбления – «отвечать на оскорбление? – говорил он – Да кто может сказать что я его принял? Я считаю себя выше всяких оскорблений, не считаю себя заслуживающим оскорбления. А потому и не принимаю его на себя»

Замкнутость в нем доходила до высшей степени. Кто другой мог перенести столько насмешек, сколько переносил их Гоголь? Безропотно он 
также переносил и все выговоры начальства, касающиеся его неряшества.

Пройдет время, и отношение к Гоголю изменится: все забудут и «карлу», и «пигалицу», и « мертвую мысль».  Не забудет он сам: унижения детства откладываются в самых глубинах подсознания человеческого. И кто знает, не этими ли глубоко спрятанными обидами потом подпитывается сатирический гений, не из детского ли комплекса неполноценности возникла та мания величия и те многие странности, которыми изобилует литература об авторе «Мертвых душ»?! 

В конце декабря 1828г. Гоголь попал в Петербург. Представления о Петербургской жизни до такой степени изменили облик Николая Гоголя, что из неопрятного гимназиста он превратился в настоящего денди. Без ладно скроенной одежды он не мог бы достичь, как ему казалось, социального преуспевания.
Но первые же впечатления  его оглушили.
В его мечтах  Петербург был волшебной страной, где люди наслаждаются всеми материальными и духовными благами, где они делают великие дела, ведут великую борьбу со злом – и вдруг, вместо всего этого грязная, неуютная меблированная комната, заботы о том, как бы подешевле пообедать, тревога при виде, как опустошается кошелек, казавшийся в Нежине неистощимым!

Дело пошло еще хуже, когда он начал хлопотать об осуществлении своей заветной мечты – о поступлении на государственную службу. Он привез с собой несколько рекомендательных писем к разным влиятельным лицам и, конечно, был уверен, что они немедленно откроют ему пути к полезной и славной деятельности; но, увы,  тут снова ждало его горькое разочарование.

Гоголь пытался найти свое призвание в актерском, педагогическом труде, а тем временем в его сознании крепла мысль о писательской деятельности. В 1829г. он опубликовал под псевдонимом  В. Алов поэму «Ганс  Кюхельгартен», начатую еще в гимназии. Постоянно  общаясь с друзьями, он не открылся им в своих намерениях и не пожелал воспользоваться их советами. Никто из них не ведал о его планах издать «Ганца». Все это объяснялось не его робостью, а желанием напустить на себя некую таинственность. Он фантазировал, что  сам Пушкин прочтет эту поэму и, очарованный музыкой стихов, потребует познакомить его с загадочным автором. Подобного рода фантазии настолько разжигали его безумное воображение, что он порой брал себя в руки, чтобы и в самом деле не поверить, что уже является близким другом поэта.

Критики заметили способности автора, но сочли это произведение незрелым; читателей оно не привлекло. Гоголь так был потрясен неудачей, что скупил в магазинах все нераспроданные экземпляры книги и сжег их. Так было положено начало актам самосожжения, которые Гоголь  повторял не однажды и завершил уничтожением второго тома «Мертвый душ».

Провал поэмы был сопряжен и еще с одной особенностью поведения, которая в дальнейшем также оказалась постоянной для Гоголя: испытав потрясение, он бросался вон из России. Позднее такие отъезды в моменты кризисов, в разгар споров вокруг опубликованных произведений становились чаще и продолжительнее.

==<span style="color:#800000">'''Начало творческого пути'''</span>== 
Итак, едва Гоголь попал в Петербург, как сорвался с места и отправился за границу, в северные германские города Любек, Травемуде и Гамбург. Чтобы предотвратить упреки матери в трате денег, он придумывает таинственного друга, который будто бы хотел заплатить за путешествие, но внезапно умер.
В своих письмах к матери он пишет о причинах своего бегства, каждый раз придумывая новые мистические оправдания. Сначала он обосновал свой отъезд необходимостью лечения сильной золотушной сыпи, выступившей на лице и руках (но лечением водами в Травемунде  так  и не воспользовался), затем «предписанием Всевышнего» (будто бы бог указал ему путь в чужую землю), потом встречей с женщиной с «лицом поразительного блистания».

Гоголь говорил о том, «что встретил женщину необыкновенной красоты и, чтобы не погибнуть, не сгореть в огне страсти, должен был бежать…».

Еще в 1829 году Гоголь описал встречу с женщиной на Невском: «но я видел ее… нет, не назову ее… она слишком высока для всякого, не только для меня. Я бы назвал ее ангелом, но это выражение низко и некстати для нее. Ангел – существо, ни добродетелей, ни пороков, не имеющее характера, потому что не человек, и живущее мыслями в одном небе. Это божество, облаченное слегка в человеческие страсти. Лицо, которого поразительное блистание в одно мгновение печатлеется в сердце; глаза, быстро пронзающие душу. Но их сияния, жгущего, проходящего всего насквозь всего, не вынесет ни один из человеков… О, если бы вы посмотрели на меня тогда… правда, я умел скрывать себя от всех, но укрылся ли от себя?
Адская тоска с возможными муками кипела в груди моей… нет, это не любовь была, я, по крайней мере, не слыхал подобной любви. В порыве бешенства и ужаснейших душевных терзаний я жаждал, кипел упиться одним только взглядом, только одного взгляда алкал я. Взглянуть на нее еще раз – вот бывало одно единственное желание, возрастающее сильнее и сильнее с невыразимою едкостью тоски…

Я увидел, что мне нужно бежать от самого себя, если я хотел сохранить жизнь, водворить хоть тень покоя в истерзанную душу…
Нет, это существо, которое он послал лишить меня покоя, расстроить шатко-созданный мир мой, не была женщиной. Если бы она была женщина, она бы всею силою своих очарований не могла произвести таких ужасных впечатлений. Это было божество, им созданное, часть его самого! Но, ради бога, не спрашивайте ее имени. Она высока, слишком высока». 

Его приятель со школьной скамьи А. С. Данилевский  недоумевал: мол, он прожил с Николаем  в одном  городе и в одной квартире и ничего не заметил… И все же известна необычайная скрытность Гоголя перед товарищами. Кроме того, переживания влюбленных героев его повестей (например, Вакулы из «Ночи перед рождеством») так напоминают смятение при встрече с красавицей, что напрашивается мысль: все это было знакомо писателю не понаслышке. Показательно также более позднее глухое признание Гоголя, что благодаря силе воли он дважды удерживался на краю «пропасти».
Не подразумевал ли он эпизод с красавицей незнакомкой?

Надо сказать, что тайна так и осталась тайной. Что произошло в действительности - неизвестно. И это не  последнее загадочное событие в гоголевской биографии.

Так же как и герой его поэмы Гоголь бежал из мира, чтобы оказаться лицом к лицу наедине с собой, он бежал от самого себя, от разлада своих высоких мечтаний с практической жизнью. Жизнь на чужбине оказалась еще горше, чем в России. Гоголь пробыл здесь недолго. Вскоре, однако, письма матери и собственное благоразумие заставили его одуматься и после двухмесячного отсутствия он вернулся  в Петербург.
Гоголем овладела новая мечта – театр. Он вспомнил свои успехи на сцене в Нежинской гимназии и решил стать актером.  Гоголь явился к директору императорских театров  князю Гагарину и предложил свои услуги. Ему дали почитать монолог из трагедии «Дмитрий Донской».
В представлении театралов старой школы драматический актер должен был исполнять свою роль с аффектацией. Слова надо было не произносить, но с пафосом декламировать. Гоголь же читал просто, без завываний и «драматической икоты». Его манера исполнения явно противоречила вкусам экзаменаторов. Одним словом, Гоголь не выдержал испытания.

Гоголь едва не впал в отчаяние. После смерти его отца жизнь семьи стала трудной. Появились долги. Помощь от матери становилась все менее регулярной. Небольшое имение приходилось неоднократно закладывать. Так прошло несколько мучительных месяцев, пока, наконец, не улыбнулось счастье. Гоголь получил службу в одном из департаментов министерства внутренних дел. Место было незавидное: работа мелкого канцеляриста, скучная и утомительная.  Оказалось, здесь надо тратить жизнь на то, чтобы «переписывать старые бредни и глупости господ-столоначальников» (из письма к матери).

Гоголь при этом внимательно приглядывался к жизни и быту своих коллег чиновников. Эти наблюдения позднее легли в основу его знаменитых повестей «Нос», «Записки сумасшедшего», «Шинель». Прослужив год, Гоголь решил навсегда покончить с мыслью о чиновничьей карьере. В феврале 1831года он подал в отставку.

С помощью критика П. А. Плетнева Гоголь получил место учителя истории в Патриотическом институте, где обучались дочери офицеров. Продолжительное время он увлекается живописью, посещает занятия в академии художеств. Постепенно, однако, в нем начинает созревать убеждение, что именно литературное творчество является главным его призванием. Горечь неудачи с «Гансом  Кюхельгартеном» забывалась, и Гоголь снова начинает писать, посвящая этой работе весь свой досуг. Кстати, до конца своей жизни Гоголь так никому и не признался, что В. Алов  - его псевдоним.
Постепенно Гоголь находит свой путь и добивается успеха. Перед Гоголем открылись двери в избранное литературное общество: он знакомится с В. А. Жуковским, П. А. Плетневым, а в мае 1831г. на вечере у последнего был представлен Пушкину. Прошло еще два-три месяца, и Гоголь стал литературной знаменитостью. В обстановке общения с ними – в Царском Селе – завершает Гоголь произведение, которое сделало его известным России: «Вечера на хуторе близ Диканьки».

В письмах к матери Гоголь часто намекает на «обширный труд», над которым он много и упорно работает. Уже после приезда  в Петербург он начинает донимать своих родных просьбами: регулярно присылать ему сведения и материалы об обычаях и нравах «малороссиян наших», образцы украинского народного творчества – песни, сказки, а также всякого рода старинные вещи шапки, платья, костюмы.  «Еще несколько слов, - пишет он матери, - о колядках, об Иване Купале, о русалках. Если есть, кроме того, какие-либо духи или домовые, то о них подробнее с их названиями и делами; множество носится между простым народом поверий, страшных сказаний, разных анекдотов, и проч., и проч., и проч. Все это будет для меня чрезвычайно занимательно». 

Эти материалы в дополнение к собственным жизненным впечатлениям были использованы Гоголем в большом цикле повестей, вышедших под общим названием «Вечера на хуторе близ Диканьки». По совету Плетнева Гоголь издал обе части этого сборника под интригующим псевдонимом наивного и лукавого рассказчика пасечника Рудого Панька, восторженно встреченных Пушкиным. «Вот настоящая веселость, искренняя, непринужденная, без жеманства, без чопорности… - писал он, прочитав первую часть, - Все это так необыкновенно в нашей нынешней литературе, что я доселе не образумился». Еще не утихло первое возбуждение, вызванное первыми повестями Гоголя, как были опубликованы, почти одновременно, его новые сборники «Миргород» и «Арабески». После выхода из печати обоих сборников, слава Гоголя еще более возросла: его восторженно встречали в Москве весной и летом 1835 года писатель Аксаков с сыновьями Константином и Иваном, актер Щепкин и другие. Белинский в статье «о русской повести и повестях Гоголя» провозгласил его главою литературы, главою поэтов – и все это при жизни Пушкина!.. однако сам Пушкин в своем журнале «современник» заметил: «Гоголь идет еще вперед», подразумевая вступление писателя на новое поприще, драматургическое – 19 апреля 1836 года в Александринском театре в Петербурге состоялась премьера «Ревизора», сюжет которого был подсказан Гоголю Пушкиным.

==<span style="color:#800000">'''Фантастика, мистика, гротеск в произведениях Н.В.Гоголя'''</span>==
Фантасмагория (от греч. φάντασμα — призрак и ἀγορεύω — публично выступаю) — фантастическое представление, наваждение. Мир ранних гоголевских произведений фантасмагаричен. Но при всей яркости и художественном богатстве ранних произведений Гоголя в них присутствует твердый и ясный взгляд на силы зла – взгляд православного христианина. Они у Гоголя неизбежно оказываются попранными и побежденными Божественной силой, подобно тому, как попраны и побеждены бывают бесы на православной иконе, какими бы страшными они там ни были изображены. Змей тут пронзен копьем святого великомученика Георгия Победоносца. Если же герои Гоголя оказываются подчас устрашены и даже побеждены бесовскими кознями, то это свидетельствует лишь о том, что в них самих был тот духовный изъян, который открыл к ним доступ и дал возможность так дерзко хозяйничать в их душах бесовской силе. Человеческие страсти и пороки – вот причина разгула и временной победы темных сил. Об этом тонко , но твердо и ясно говорят произведения молодого Гоголя.Был ли Гоголь мистиком? Был мистиком в православном смысле этого слова. Он верил в чудеса, – без этого нет веры.  Но в чудеса не сказочные, не в фантастические истории, а в таинственные и великие события, творимые Богом. Гоголь не был мистиком в смысле приписывания себе неоправданных духовных достоинств, таким, которому кажется, что Бог общается с ним ежеминутно, что у него пророческие сны, видения. С ним якобы постоянно происходят необыкновенные события. 

Мистицизме Гоголя , как вспоминают современники, это не экзальтация, в которой его упрекали.  В 1844 году он отвечал Сергею Тимофеевичу Аксакову на подобные упреки: "О себе скажу вам вообще, что моя природа совсем не мистическая. Недоразуменья произошли оттого, что я слишком рано вздумал было говорить о том, что слишком ясно было мне и чего я не в силах был выразить глупыми и темными речами, в чем сильно раскаиваюсь, даже и за печатные места".

С Гоголем , конечно, происходили чудеса. В Оптиной Пустыни сохранилось предание, пересказанное преподобным Амвросием. Во время пребывания в этой обители Гоголь рассказывал отцу Порфирию Григорову, издателю жития и писем затворника Задонского Георгия, что он видел мощи святого Спиридона Тримифунтского и был свидетелем происшедшего от них чуда. При нем мощи, которые были не только нетленны, но в продолжение пятнадцати веков сохраняли мягкость, обносились вокруг города, как это ежегодно совершается 12 декабря (по старому стилю) с большим торжеством. Все бывшие тут прикладывались к мощам, а один английский путешественник не хотел оказать им должного почтения, говоря, что спина угодника будто бы прорезана и тело набальзамировано, потом, однако, решился подойти, и мощи сами обратились к нему спиною. Англичанин в ужасе пал на землю пред святыней. Этому были свидетелями многие, в том числе и Гоголь. Писатель  жил и творил  "в поисках живой души". Получалось, что Гоголь ищет в живую душу, а находит одни мертвые. Очень часто Н.В.Гоголь, прибегая к гротеску,  показывал   контраст живого и мертвого и омертвление живого.  Это  излюбленная тема гротеска, воплощаемая с помощью определенных мотивов (форм). Таковы мотивы куклы, автомата, маски (в частности, маски животного), вещи и некоторые другие. При этом  нужно, чтобы кукла или автомат как бы подменили собой человека, чтобы маска как бы срослась с человеческим лицом, чтобы человеческое тело или его части как бы опредметились, стали неодушевленной вещью.                                                                                            

Часто мотивы подмены (как и другие гротескные мотивы) сопровождались открытым (или завуалированным) участием в действии сверхъестественного, фантастического лица, которое мы называем носителем фантастики. Таков колдун в «Страшной мести». С другой стороны, эта картина, конечно, близка знаменитому параду «лучших произведений человека» на Невском проспекте: «Вы здесь встретите бакенбарды единственные... Здесь вы те усы чудные... Тысячи сортов шляпок, платьев, платков те ослепят хоть кого...» и т. д. В «Невском проспекте» эта мозаика явно соотнесена с той фразой, которая характеризует переживания Пискарева на балу: «...Ему казалось, что какой-то демон искрошил весь мир на множество разных кусков и все  эти куски без смысла, без толку смешал вместе». Гоголь показывает раздробление и обезжизнивание  целого в реальном мире.

Своеобразно разработаны автором Н.В.Гоголем  такие гротескные мотивы, которые связаны с передвижением персонажей в ряд животных и неодушевленных предметов. Тончайшие смысловые ассоциации, игра комических деталей подводят как бы к самой грани этой гротескной подмены.

Еще в произведениях, предшествовавших «Мертвым душам», с помощью комического сдвига лексических планов человек нередко ставился в доверительно-интимные отношения с животным (собакой, свиньей и т.д.). В «Повести о том, как поссорился...», когда Иван Иванович подошел к воротам Ивана Никифоровича, собачья стая подняла лай, но потом «побежала, помахивая хвостами назад, увидевши, что это было знакомое лицо». Несколько позднее, во время ночной вылазки Ивана Ивановича, собаки Ивана Никифоровича «позволили ему, как старому приятелю, подойти к хлеву», так как «еще ничего не знали о ссоре между ними». В этой же повести Иван Никифорович советует Ивану Ивановичу: «Поцелуйтесь со своею свиньею, а коли не хотите, так с чертом!» В «Ревизоре» судья Ляпкин-Тяпкин предлагает «попотчевать» Городничего собачонкою: «Родная сестра тому кобелю, которого вы знаете».
От этих эпизодов и реплик впоследствии  нити ведут к сцене посещении псарни Ноздрева в IV главе «Мертвых душ»: «Ноздрев был среди их <собак> совершенно как отец среди семейства: все они, тут же пустивши  вверх хвосты, зовомые у собачеев правилами, полетели прямо навстречу гостям и стали с ними здороваться. Штук десять из них  положили свои лапы Ноздреву на плеча. Обругай оказал такую ж дружбу Чичикову и, поднявшись на задние ноги, лизнул его языком в самые губы, так что Чичиков тут же выплюнул».    

Условный план или опредмечивает  явление, или переводит его в ряд животных, насекомых – в обоих случаях осуществляет функцию гротескного стиля
Во всех случаях сближение человеческого с неживым или животным происходит по-гоголевски тонко.

==<span style="color:#800000">'''«Вечера на хуторе близ Диканьки»'''</span>==
Гоголь сделался известным своими «Вечерами…». Это были поэтические очерки Малороссии, очерки, полные жизни и очарования. Все, что может иметь природа прекрасного, все, что народ может иметь оригинального, типического, все это яркими цветами блестит в первых поэтических очерках Гоголя. Это была поэзия юная, свежая, благоуханная, роскошная, упоительная, как поцелуй любви…

Первая часть «Вечеров» вышла в свет в сентябре 1831 года. В нее вошли четыре повести: «Сорочинская ярмарка», «Вечер накануне Ивана Купалы», «Майская ночь» и «Пропавшая грамота». Через шесть месяцев, в начале марта 1832 года появилась и вторая часть («Ночь перед рождеством», «Страшная месть», «Иван Федорович Шпонька и его тетушка», «Заколдованное место»).

Не перестаешь удивляться таланту Гоголя. Он мог писать языком понятным для каждого, будь то помещик или крестьянин.

Обращение Гоголя к украинской теме было закономерно, ведь его детство и юность прошли на Украине. Отсюда он вынес свои первые впечатления о жизни, здесь впервые зародились в нем любовь к украинской народной поэзии, театру.

В «Вечерах…» сильно и ярко выражена душа его народа: его извечное стремление творить добро и непримиримость ко всяческой фальши, его наивная доверчивость, незлобивость, жизнерадостность.

Но Гоголь спешит напомнить о реальной действительности. Он как бы хочет внушить читателю, что это только прелестная сказка, созданная воображением писателя. А за её границами реальная, трудная жизнь – источник печали. Вот куда клонят размышления писателя как о «прекрасной и непостоянной гостье». Может быть, уже именно здесь истоки характернейшего мировоззрения Гоголя, которое воплощено в его «смехе сквозь слезы». В вечерах прекрасно показано чувство любви: любви двух людей, любви к песням и танцам, любви к украинской еде, любви автора к природе.
«С середины неба глядит месяц. Необъятный небесный свод раздвинулся, стал еще необъятнее. Горит и дышит он. Земля вся в серебристом свете; и чудный воздух и прохладно – душен, и полон неги, и движет океан благоуханий. Божественная ночь! Очаровательная ночь!»

Вся повесть пронизана вольнолюбием, свободою, раскрепощенностью. Например, в «Утопленнице» власть представлена паном Головою – старым злобным стариканом, которого не боятся, а хлопцы даже подшучивают над ним. Голова – олицетворение зла, а в «Вечерах…», как и в других сказках, добро побеждает зло. Пан Голова хочет, чтобы его боялись, он угрожает хлопцам, обзывает, но им все равно: они «вольные казаки» и никакой Голова им не указ! Власть одурачена, над ней издеваются, она не вызывает ни малейшего уважения.

Так же Гоголь показывает, что человек в этом мире стоит выше всех. Он закрепляет за ним место владыки и правителя мира, и всякие колдуны, ведьмы, черти и лешие ему не указ. Они, как и власть, унижены, одурачены, растоптаны. Даже само описание нечистой силы не позволяет относиться к ней с уважением и боязнью, а даже наоборот: мы смеемся над ней, ее нелепостью и примитивностью. «…Спереди совершенно немец: узенькая, беспрестанно вертевшаяся и нюхавшая все, что ни попадалось, мордочка оканчивалась, как и у наших свиней, кругленьким пятачком, ноги были так тонки, что если бы такие имел яресковский голова, то он переломал бы их в первом же козачке. Но зато сзади он был настоящий губернский стряпчий в мундире, потому что у него висел хвост, такой острый и длинный, как теперешние мундирные фалды; только разве по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, и что был не белее трубочиста, можно было догадаться, что он не немец и не губернский стряпчий, а просто черт…»

==<span style="color:#800000">'''«Ночь перед Рождеством»'''</span>== 
Рассказ «Ночь перед Рождеством» начинается с того, что ведьма вылетает из трубы на метле и прячет в рукав звезды, а черт ворует Месяц и, обжигаясь, прячет его в карман. Но ведьма, оказывается, мать кузнеца Вакулы, ловкая кокетка, которая умеет «причаровывать к себе степенных казаков». Человек не только не боится «нечистой силы», он заставляет ее служить себе. Черт, хоть и явился прямо из Ада, не так уж и страшен: верхом на черте Вакула летит в Петербург, чтобы привезти своенравной красавице Оксане такие же черевички, как у самой царицы. В таком духе идет все повествование, идет переплетение сказки и были.  Фантастическое и реальное смешано у Гоголя в каком-то причудливом гротеске. Фантастическим перипетиям удивляются не только читатель, но и сами персонажи. Так, Вакула недоуменно глядит на искусство Пацюка,  глотающего вареники, предварительно окупающиеся в сметану. 

В   циклах  «Вечера на хуторе близ Диканьки», «Миргород»  черт имеет реальные типологические черты. 
У него «узенькая, беспрестанно вертящаяся и нюхающая все, что ни попадется, мордочка, оканчивающаяся, как у наших свиней, круглым пятачком», «острый и длинный хвост». Это мелкий бес, осмысленный в фольклорных традициях. 
Вообще, «Вечера» «следуют двум разнородным традициям: немецкая романтическая демонология (ведьмы, черти, заклинания, колдовство) и украинская [[Файл:ночь перед рождеством.jpg|300px|tumb|left]]сказка с ее исконным дуализмом, борьбой Бога и дьявола». Бес – это существо, в котором сосредоточились отрицание Бога, вечная пошлость. 
Гоголь «при свете смеха исследует природу этой мистической сущности», который заставляет людей «делать что-то подобное человеческому, как механик своего безжизненного автомата» или толкает невесту в объятия «страшной черной кошки с железными когтями», то есть в объятия ведьмы.
Гоголевский черт – это «недоразвитая ипостась нечистого; трясущийся, хилый бесенок; дьявол из породы мелких чертей, которые чудятся нашим пьяницам». Вторжение демонических сил в жизнь человека становится причиной той пустоты в мире, где забыли Бога, которая рождает гибель.  
Рассмотрим, как проявляется мистика в повести «Ночь перед рождеством».

Вакула соприкасается с нечистью не когда-нибудь, а именно в ночь перед рождеством. В полуфольклорном мире «Вечеров…» чем ближе к Рождеству и Пасхе, тем зло становится активнее – и тем оно слабее; предрождественская ночь дает нечисти последний шанс «пошалить» - и она же ставит предел этим «шалостям», ибо повсюду уже колядуют и славят Христа.

Но куда важнее другое. Вакула   простодушен, чист сердцем, набожен. Отправившись в поисках волшебного помощника к пузатому Пацюку, про которого говорят, что он «знает всех чертей и сделает что захочет», добропорядочный купец никак не может догадаться, кто сидит перед ним, и к кому он обращается за советом. А казалось бы, чего проще? Ведь Пацюк изгнан из Запорожья. Запорожская сечь находится за порогом нормального мира, как черт находится за его чертою; но даже из Запорожья за добрые дела не выгоняют. Живет Пацюк на отшибе, никуда не выходит, сидит по-турецки. Пацюк не просто знает всех чертей, не просто «сродни черту», он и есть самый настоящий черт. А его хата – потусторонний мир; вареник, который сам собою прыгает в рот Вакулы – своеобразное мифическое испытание.

И при этом кузнец запросто покидает «заколдованное место», чтобы буквально в следующем эпизоде оседлать другого черта: поменьше, поглупее и посговорчивее Пацюка.

Гоголевский черт охает, хватается за сердце, целует руку Солохи, нашептывает ей жаркие речи. И даже в такой сверхфантастической ситуации, как исчезновение месяца, черт изображен мелким воришкой, сунувшем похищенную вещь себе в карман. Одураченный Вакулой, черт везет его в столицу за черевичками. Маленький, какой-то беззащитный черт мерзнет на морозе, перепрыгивая «с одного копытца на другое», увивается за ведьмой.

«…Между тем черт крался потихоньку, к месяцу и уже потянул, было схватить руку его, но вдруг от дернул ее назад, как бы обжегшись, пососал пальцы, заболтал ногою и забежал с другою стороны, и снова отскочил и отдернул руку. Однако ж несмотря на все неудачи хитрый черт не оставил своих проказ. Подбежавши, вдруг схватил он обеими руками месяц, кривляясь и дуя, перекидывая из одной руки в другую,  как мужик, схвативший голыми руками огонь для своей люльки; наконец поспешно спрятал в карман, и, как ни в чем не бывало, побежал далее…»

Гоголь делает черта простым, нестрашным и каким-то даже жалким. Он показывает, что его не надо бояться, не надо уважать. Человек у Гоголя превыше всего, и этот человек справится с любой нечистью, а особенно – набожный человек…

В повести «Ночь перед рождеством», Гоголь большое значение уделяет Богу.    

«Мне верится, что Бог имеет особое над нами попечение: в будущем я ничего не предвижу для себя, кроме хорошего… Все мне идет хорошо…»

Гоголь верил в Бога, и почти все его герои верили в него. Я думаю, что в своих произведениях Гоголь хотел показать «роль» Бога. Вот, например, как Вакула «приручил» черта? Крестным знаменем, да так, что тот стал тихий, как ягненок. А если б Вакула был не набожный? Неизвестно, кто кого еще «приручил» бы! То есть именно благодаря Богу и верой в него человек стоит выше всякой нечисти.

Интересно, а почему Гоголь так истово  верил в Бога? Возможно, потому, что мать Гоголя, отличавшаяся религиозностью и от природы отличавшаяся чуткой, мягкой, поэтической душой, имела большое влияние на сына. Она не только внушила ему боязнь ада, которая терзала всю его жизнь, но  и зажгла в восприимчивой душе впечатлительного ребенка глубокое религиозное чувство, возбудила в нем безотчетное стремление к добру, и стремление стать лучше, нравственнее и выше других…

==<span style="color:#800000">'''Фантастический сюжет в «Страшной мести»'''</span>==
Как и в прежних произведениях Гоголя, большое место в повести «Страшная месть» занимает фантастический сюжет:
«…Мы сейчас будем плыть мимо крестов — это кладбище! Тут гниют его нечистые деды. Говорят, они все готовы были себя продать за денежку сатане с душою и ободранными жупанами. Если ж у него точно есть золото, то мешкать нечего теперь: не всегда на войне можно добыть… Лодка поворотила и стала огибать выдавшийся берег. Вдруг гребцы опустили весла и недвижно уставили очи. Остановился и пан Данило: страх и холод прорезался в козацкие жилы.
[[Файл:страшная месть.jpg|300px|tumb|right]]
Крест на могиле зашатался, и тихо поднялся из нее высохший мертвец. Борода до пояса; на пальцах когти длинные, еще длиннее самих пальцев. Тихо поднял он руки вверх. Лицо все задрожало у него и покривилось. Страшную муку, видно, терпел он. «Душно мне! Душно!» — простонал он диким, нечеловечьим голосом. Голос его, будто нож, царапал сердце, и мертвец вдруг ушел под землю. Зашатался другой крест, и опять вышел мертвец, еще страшнее, еще выше прежнего; весь зарос, борода по колена и еще длиннее костяные когти. Еще диче закричал он: «Душно мне!» — и ушел под землю. Пошатнулся третий крест, поднялся третий мертвец. Казалось, одни только кости поднялись высоко над землею. Борода по самые пяты; пальцы с длинными когтями вонзились в землю. Страшно протянул он руки вверх, как будто хотел достать месяца, и закричал так, как будто кто-нибудь стал пилить его желтые кости…»

На всякого, кто хоть раз прочитал повесть Н.В. Гоголя «Страшная месть», она производит неизгладимое впечатление. Несомненно – это одно из наиболее ярких и красочных полотен великого мастера. В «Страшной мести» сказался горячий интерес писателя к прошлому Руси, к истории освободительной борьбы малоросского народа с польской шляхтой.
Но за фантастическими чертами и событиями в повести раскрывается реальная историческая и нравственная тема преступности и предательства, неизбежности за это самой суровой кары.

Ужасны кровавые злодеяния злого колдуна-предателя из этой повести, но неминуемое возмездие настигнет его в положенный час.
«Тут показалось новое диво: облака слетели с самой высокой горы, и на вершине ее показался во всей рыцарской сбруе человек на коне с закрытыми очами, и так виден, как бы стоял вблизи, озираясь по сторонам, как будто ища очами, не гонится ли кто за ним, торопливо, во всю мочь, погнал коня своего. То был колдун. Чего же так перепугался он? Со страхом вглядевшись в чудного рыцаря, узнал он на нем то же самое лицо, которое, незваное показалось ему, когда он ворожил. Сам не мог он разуметь, отчего в нем все смутилось при таком виде… Тут, меж дивившимся со страхом народом, один вскочил на коня… робко озираясь, мчался он на коне, покамест не застигнул его вечер и не проглянули звезды.  . Тут поворотил он домой, может быть, допросить нечистую силу, что значит такое диво. Уже он хотел перескочить с конем через узкую реку, выступившую рукавом середи дороги, как вдруг конь на всем скаку остановился, заворотил к нему морду и — чудо, засмеялся! Белые зубы страшно блеснули двумя рядами во мраке. Дыбом поднялись волоса на голове колдуна. Дико закричал он и заплакал, как исступленный, и погнал коня прямо к Киеву. Ему чудилось, что все со всех сторон бежало ловить его: деревья, обступивши темным лесом и как будто живые, кивая черными бородами и вытягивая длинные ветви, силились задушить его; звезды, казалось, бежали впереди перед ним, указывая всем на грешника; сама дорога, чудилось, мчалась по следам его. Отчаянный колдун летел в Киев к святым местам. Тут чудится колдуну, что все в нем замерло, что недвижный всадник шевелится и разом открыл свои очи; увидел несшегося к нему колдуна и засмеялся. Как гром, рассыпался дикий смех по горам и зазвучал в сердце колдуна, потрясши все, что было внутри его. Ему чудилось, что будто кто-то сильный влез в него и ходил внутри его и бил молотом по сердцу, по жилам… так страшно отдался в нем этот смех!

Ухватил всадник страшною рукою колдуна и поднял его на воздух. Вмиг умер колдун и открыл после смерти очи. Но уже был мертвец и видел как мертвец. Так страшно не глядит ни живой, ни воскресший. Ворочал он по сторонам мертвыми глазами и увидел поднявшихся мертвецов от Киева, и от земли Галичской, и от Карпата, как две капли воды схожих лицом на него.

Бледны, бледны, один другого выше, один другого костистей, стали они вокруг всадника, державшего в руке страшную добычу. Еще раз засмеялся рыцарь и кинул ее в пропасть. И все мертвецы вскочили в пропасть, подхватили мертвеца и вонзили в него свои зубы. Еще один, всех выше, всех страшнее, хотел подняться из земли; но не мог, не в силах был этого сделать…»

Фольклорно – фантастический материал в повестях Гоголя не был самоцелью. Главным для Гоголя было раскрыть тему человеческой души.
Можно сделать вывод, что в «Вечерах…» Гоголь показывает цену человеческой души, её значимость.

Мы не бережём того, что у нас есть, но мы понимаем, как нам этого не хватает, когда мы теряем это. Так и с человеческой душой. Пока она есть, есть счастье, радость, добро. Но когда душа покидает тело, то в человеке исчезает все человеческое начало. В Гоголевских «Вечерах…» человек обменивает или продаёт душу благодаря «нечистым». Именно «нечистые» являются олицетворением пороков и границ, за которые человек может переступить.

==<span style="color:#800000">'''Возмездие Божье в «Вечере накануне Ивана Купалы»'''</span>==
В основу  сюжета повести «Вечер накануне Ивана Купалы» положен славянский  языческий праздник Ивана Купалы, русской православной церковью приуроченный к Рождеству Ивана Предтечи (24 июня по старому стилю). В Малороссии существует поверье, что папоротник цветет лишь раз в год, именно в полночь перед Ивановым днем, огненным цветом. Успевший сорвать его – несмотря на все призраки, ему препятствующие в этом, находит клад.  Клад в повести становится дьявольским искушением, которого не выдерживает Петрусь, убивший невинного ребенка и добывший золото этой страшной ценой. 
В Гоголевской повести «зачарованный клад» представлен в своём вторичном варианте – как несметные «червонцы, дорогие камни», хранящиеся глубоко под землёй «в сундуках и котлах». Сторожит их ведьма. Она же с помощью цветка папоротника указала Петрусю их место нахождения. Заклад, требуемый ведьмой – кровь человека.

«… Глаза его загорелись… Ум помутился. Как безумный, ухватился он за ноги, и безвинная кровь брызнула ему в очи… Дьявольский хохот загремел со всех сторон. Безобразные чудища стаями скакали перед ним. Ведьма, вцепившись руками в обезглавленный труп, как волк, пила из него кровь… Всё пошло кругом в его голове! Собравши все силы, бросился бежать он. Всё покрылось перед ним красным цветом. Деревья, все в крови, казалось, горели и стонали. Небо, раскалившись, дрожало… Огненные пятна, что молния, мерещились в его глазах. Выбившись из сил, вбежал он в свою лачугу и, как сноп, повалился на землю. Мёртвый сон охватил его…»

Неизбежна  суровая кара за кровавое преступление, не принесшее счастья молодым. Ведь так призрачно и недолговечно богатство, приобретенное  нечестным путем.

А. К. Вронский  в книге «Гоголь» пишет  – «Фантастическое у Гоголя отнюдь не внешний прием, не случайное и не наносное. Удалите черта, колдуна, ведьм, мерзостные свиные рыла, повести распадутся не только сюжетно, но и по своему смыслу, по своей идее. 
Злая, посторонняя сила, неведомо, со стороны откуда-то взявшаяся, разрушает тихий, безмятежный, стародавний уклад с помощью червонцев и всяких вещей – вот в чем этот смысл. В богатстве, в деньгах, кладах, - что-то бесовское: они манят, завлекают, искушают, толкают на страшные преступления, превращают людей в жирных скотов, в плотоядных обжор, лишают образа и подобия человеческого. 
Вещи и деньги порой кажутся живыми, подвижными, а люди делаются похожими на мертвые вещи; подобно Чубу, куму, дьяку они благодаря интригам черта превращаются в кули, теряя душу.

В «Вечерах…» человеческая душа выступает в двух ипостасях: чистая душа и погибшая душа.

В «Вечере накануне Ивана Купала» представлена ещё одна её ипостась – гибнущая душа. Следовательно, единая человеческая душа, по мысли Гоголя, имеет три нравственных измерения: чистая душа – гибнущая душа – погибшая душа.
Человек издревле считал себя однородным с природой. Его ограниченность проявлялась именно в купальскую ночь, когда с человека снимались все ограничения и запреты. В эту ночь он становился, как природа,– раскрепощённым, безудержным, неуправляемым, сильным и прекрасным. Ночь Купалы дарила ему возможность выплеснуть наружу всю внутреннюю безграничную духовную мощь. В купальскую ночь обнаруживался единый союз человека и его праматери. Она открыла ему свои тайны, тем самым делала человека причастным к источникам глубинной природной жизни, уравнивая его с собой по силе.

И как же низмен и уродлив на фоне такой великодушной и щедрой природы оказывается человек, продавший свою душу.
«… Деревья, все в крови, казалось, горели и стонали. Небо, раскалившись, дрожало…»
Читателю становится жутко, когда он перечитывает эти строки.
Гоголь придает красному цвету большое значение. Он словно погружает нас в гибнущую человеческую душу. Гаснут краски в глазах героя, и он ничего не видит, кроме цвета крови.

Ничего не остается у Петруся. Человек, разрушивший свою душу, утрачивает способность помнить, поскольку память теряет свою хранительницу.
«Вечер накануне Ивана Купалы» - самая трагическая повесть гоголевского цикла. В ней показана гибель души, разрушение в человеке человеческого начала. Если не остается в человеке ни души, ни памяти, то ничего не. 

==<span style="color:#800000">'''«Миргород»'''</span>== 
«Вий» - самая мистическая и страшная повесть Гоголя.
Повесть была начата Гоголем в 1833 году.  Из миргородских повестей она теснее всего примыкает к "Вечерам" и в частности к "Страшной мести". В "Вии" тоже два мира: мир обычной действительности и мир нежити, мертвецов, страшилищ. Еще более, чем в "Вечерах" оба эти мира сделались осязательными и сблизились. Характеры бурсаков, сотника, его слуг очень жизненны, но нисколько не менее жизненны и панночка-ведьма, и Вий, и нечистая сила. Недаром Шевырев упрекал Гоголя, что ужасное у него слишком подробно описано: призрак, - утверждал он, - только тогда страшен, когда в нем есть нечто неопределенное, незаконченное. Шевырев не обратил внимания на то, что при всех своих подробностях ужасное у Гоголя таит в себе много недосказанного и странного.

Вий -  имя фантастического подземного духа, было придумано Гоголем в результате  соединения имени властителя преисподней в украинской мифологии  «железного Ния» и украинских слов «вия» - ресница и «повико» - веко. Отсюда – длинные веки гоголевского персонажа.

"Вий" -  вообще очень странная повесть, может быть, самая странная из всего написанного Гоголем. В пояснение повести автор почел необходимым отметить, что "Вий" есть народное предание и что он не хотел "ни в чем изменить его": "рассказываю почти в такой же простоте, как слышал". Исследователи показали, что Гоголь соединил в повести не одно, а целых три предания, изменив их почти до неузнаваемости; достаточно сказать, что все три сказки оканчиваются благополучно, а в одной из них ведьма даже принимает крещение. О Вии в сказках не упоминается. Очевидно, своим примечанием Гоголь хотел лишь тщательнее зашифровать и без того таинственный смысл повести. "Просто", как мы уже видели в "Вечерах", Гоголь преданий не передавал, а всегда влагал в них свой смысл, свое мироощущение и миропонимание; он по преимуществу был писатель-творец, а не бытописатель, не собиратель преданий и сказок и в "Вии" надо искать не предание, а прежде всего творческое художественное произведение.         Оставим все это в стороне и присмотримся в первую очередь к Хоме Бруту.
[[Файл:вий.jpg|350px|tumb|left]]
Хома Брут - бурсак-философ. Этот "философ" ничем не выделяется из среды своих школьных товарищей, ни из среды киевских и окрестных обитателей. О нем известно: нрава он веселого, любит лежать, курить трубку; размышлением и умствованием голову обременять не склонен, очевидно, полагая, что во многой мудрости много печали; скорее всего, он ничего не полагает, а просто существует. Лихо пьет горилку; когда напивается, нанимает музыкантов, отплясывает трепака. В положенные сроки с философским равнодушием отведывает "крупного гороха", то есть семинарского сечения. Прожорлив; от прожорливости даже не чист на руку; благодушен, здоров, крепковыен, незадачлив.

И вот именно его облюбовывает красавица, ведьма-панночка. Она заставляет Хому переживать странные, болезненные очарования, судя по натуре, ему как бы совсем и не свойственные. Еще недавно он вытащил у богослова Халявы из кармана карася, которого тот тоже "взял" с воза, а вот уже несется Хома по полям и долинам со старухой-ведьмой на спине, испытывая нечто колдовское: "Он чувствовал какое-то томительное, неприятное и вместе сладкое чувство, подступившее к его сердцу. Он опустил голову вниз и видел, что трава, бывшая почти под ногами его, казалась, росла глубоко и далеко, и что сверх ее находилась прозрачная, как горный ключ, вода, и трава казалась дном какого-то светлого, прозрачного до самой глубины моря... Он видел, как вместо месяца светило там какое-то солнце, он слышал, как голубые колокольчики, наклоняя свои головки, звенели. Он видел, как из-за осоки выплывала русалка, мелькала спина, выпуклая, упругая, вся созданная из блеска и трепета... Но там что? Ветер, или музыка: звенит, звенит и вьется, и подступает и вонзается в душу какою-то нестерпимой трелью..."

Какое-то томительно страшное наслаждение потрясает все его бурсацкое естество. Он, впрочем, от этих чувств освобождается, как только удается ему убежать от панночки-ведьмы. В Киеве Хома вскоре утешается со вдовой-торговкой и, надо думать, его утешения не носят никакой заумности. Хома даже забывает о чудесном происшествии. Хому привозят к сотнику читать по умершей псалтырь. Когда сотник предполагает, что Хома, вероятно, известен святою жизнью, бурсак изумляется: это он-то святой жизни! Да он против самого страстного четверга к булочнице ходил: "сам я чорт знает что". Хому подводят ко гробу панночки, он думает о житейском: как-нибудь отдежурю три ночи, за то пан набьет мне оба кармана чистыми червонцами. Все это в духе его сословия, у которого, по народному выражению, "глаза завидущие, руки загребущие". Взгляд Хомы падает на усопшую и тут им опять овладевает болезненное и странное очарование: "Она лежала, как живая. Тело прекрасное, нежное, как снег, как серебро, "казалось, мыслило..."
"Но в них же, в тех же самых чертах он видел что-то страшно пронзительное. Он чувствовал, что душа его начинала как-то болезненно ныть, как будто вдруг среди вихря веселья и закружившейся толпы запел кто-нибудь песню похоронную. Рубины уст ее, казалось, прикипали кровью к самому сердцу".
Поразительно это изображение мертвой красоты, более живой, чем сама жизнь! Из каких темных недр черпал Гоголь вдохновение на такие изображения?  Но за что, почему свалились на самого обыденного бурсака странные и страшные обольщения? Неужели красавица панночка не нашла себе более интересного героя, чтобы "задать ему страху"? И не сделал ли грубой психологической ошибки писатель, заставив вполне заурядного бурсака испытать необычайные состояния и пережить ряд фантастических происшествий? Не мертвая красавица - ведьма, подстать Хоме Бруту, а розовощекая матушка в пышных телесах, да дюжина детей, да побольше пирогов да коржиков.

Никакой психологической ошибки писатель, однако, не допустил в повести. По его воззрению, человек есть существователь, обитатель, покрытый корою земности и ничтожного самодовольствия; но этого человека посещают чудные и в то же время болезненные и гибельные обольщения, он подвержен самым фантастическим событиям.

И тот и другой мир совершенно действительны, переплетены друг с другом, и в этом причудливом сожитии, может быть, и заключается трагическое и смешное в бытии.  Два мира приобрели предельную реальность. Панночка-мертвячка так же жива, как и Хома Брут. Панночка-мертвячка ведет за собой рой томительных очарований, но в то же время и рой всякой нежити. Нежить уже обступила бедного бурсака, готова наброситься на него. Хома еще держится: он чертит вокруг себя волшебный круг, читает святые молитвы, творит заклинания, старается не глядеть на усопшую, забыть ее пронзительную красоту. Он знает, что панночка есть ведьма, что мертвая красота ее несет ему смерть, здоровая чувственность не покидает его.
После наполненной последними ужасами ночи бурсак подкрепляется целой квартой горилки, справляется с довольно старым поросенком, шляется по селению, и одна молодка даже хватила его по спине лопатой за то, что он вздумал пощупать, из какой материи у нее сорочка. Жизнь, как она есть, простая и неистребимая, старается взять свое среди смерти и страхов. Не сдается бурсак и после второй ночи: он пытается убежать, а когда его ловят вместе с Дорошем, он опорожняет почти полведра сивухи, требует музыкантов и та долго отплясывает, что дворня, не дождавшись конца, разошлась, плюнув. Жуткий пляс, когда перед глазами мертвец на волшебной черте с расставленными руками, когда опять надо идти в церковь и ожидать, как поднимется ведьма из гроба!

Упрям, упорен по-бурсацки Хома Брут, но упорна и ведьма-панночка. В третью ночь происходит решительное столкновение двух миров.
Хома напуган; он заметил, что читает совсем не то, что написано в святой книге. Когда вновь встал из гроба мертвец, по церкви поднялся вихрь и иконы попадали на землю.

"Двери сорвались с петлей,и несметная сила чудовищ влетела в божью церковь. Страшный шум открыл и от царапанья когтей наполнил всю церковь. Все летело и носилось, ища повсюду философа". В помощь чудовищам появляется Вий. "Весь он был в черной земле. Как жилистые, крепкие корни, выдавались его засыпанный землею, ноги и руки. Тяжело ступал он, поминутно оступаясь. Длинные веки опущены были до самой земли. С ужасом заметил Хома, что лицо на нем было железное.

"Поднимите мне веки: - не вижу, - закричал Вий и уставил на него железный палец. И все, сколько ни было, кинулось на философа. Бездыханный грянулся он на землю, и тут же вылетел дух от него от страха".

"Раздался петушиный крик. Это был уже второй крик; первый прослышали гномы. Испуганные духи бросились кто попало в окна и в двери, чтобы поскорее вылететь, но не тут-то было: так и остались они там, завязнувши в дверях и окнах. Вошедший священник остановился при виде такого посрамления божьей святыни, и не посмел служить панихиду в таком месте".

«И с тех пор так все и осталось в той церкви. Завязнувшие в окнах чудища там и поныне. Церковь поросла мохом, обшилась лесом, пустившим корни по стенам ее; никто не входил туда и не знает, где и в какой стороне она находится». 

В повести Гоголь показывает, как зло и погибель приходят к людям через подмену любви Божественной любовью плотскою, которую правильнее называть и не любовью вовсе, бесовским наваждением похоти. 

Два мира, мир действительности и мир болезненных, ночных видений и нежити, противоборствуя друг другу, все больше и больше делались в произведениях Гоголя живыми и сближались. Но в "Вечерах на хуторе" победу одерживала явь; чудища, свиные рыла, ведьмы, проникая в обычную жизнь, в конце концов осиливались ею. Даже колдун в "Страшном месте" погибает. В "Вии" заумь, мертвое, нежить победили явь, сделались частью ее. Писатель-христианин не пощадил и "святого места", церковь. Нежить застряла в ее окнах. Мерзостные хари ворвались в жизнь и целиком воплотились. Иногда в произведениях Гоголя стирается грань между вымыслом и реальностью. «Вий» - один из примеров такого произведения. «Набожные» люди лишь хотят казаться таковыми. Но они обманывают, прежде всего - себя.

Если в «Вечерах на хуторе близ Диканьки» Гоголь рассматривает три типа души (чистая – гибнущая – погибшая), то в «Вие» душа погибшая окончательно. И Гоголь показывает, что ожидает такую душу. Человек теряет лик божий, приобретая «мерзостную харю».

Хари заслонили собою простую, грубоватую, но милую чувственность, наивный и простодушный мир, пахнувший душистой черемухой, потопленный "багрянцем вишен и яхонтовым морем слив, покрыты свинцовым налетом", славный мир парубков, дивчин, гопаков, звонких песен, свадеб, ярмарок, веселых перебранок и проделок. Еще не удастся как следует, в подробностях разглядеть мерзостные рожи, но они уже мелькают в самой житейской обстановке: в усадьбах, в дороге, на Невском проспекте, в департаментах, в министерствах. Повсюду - искривленные хари, их свалявшиеся волосы, отвислые брюха, слышны их зычные голоса, раздается их наглый, раскатистый смех.

После "Вия" фантастическое почти исчезает у Гоголя. Правда, оно дает еще о себе знать, в некоторых петербургских повестях: в "Носе", в "Шинели", но оно не имеет там самостоятельного значения, а носит подсобный характер; оно там анекдотично.
Что-то произошло с Гоголем в 1833 году, когда он писал "Вия". Недаром он сообщал о страшных переворотах, которые все растерзали внутри его и часто не давали возможности работать. Об этих переворотах иносказательно, тщательно зашифровав, может быть, самое главное, и сообщил нам писатель в своей повести "Вий". "Вий" - автобиографическая повесть; мрачная повесть. Многое остается в ней и по сию пору еще не раскрытым, обо многом можно строить одни лишь догадки, многое требует дополнительных и тщательных исследований; как бы то ни было, автобиографическая сущность повести заключается, на наш взгляд, в том, что "непринужденная веселость", здоровая чувственность, молодая свежесть были побеждены миром Иван Ивановичей, городничими, Хлестаковыми, Чичиковыми и иными свиными харями. И чудится, что старуха-ведьма - это старая Россия; оседлав бедного философа, она превратила живую явь в страшные и томительные видения, привила ему больные и мертвые обольщения.

Много общего у писателей с судьбой незадачливого бурсака. Настанут дни, когда художнику вплотную приблизится ведьма-мертвец, станет на волшебной черте, будет ловить его синими, цепкими руками, когда не помогут ни искусство - заклинания, ни вера - молитвы, и когда темная, земляная, железная сила "Вия" и человеческой нежити бросится на него и он падет бездыханным.

==<span style="color:#800000">'''Мистификации в повестях «Нос» и «Шинель»'''</span>== 
[[Файл:нос.jpg|300px|tumb|right]]Владимир Набоков связывал главного героя повести с особенностями внешности самого Гоголя: «Его большой и острый нос был так длинен и подвижен, что в молодости он умел пренеприятно доставать его кончиком нижнюю губу; нос был самой чуткой и приметной чертой его внешности. Нос лейтмотивом проходит через его сочинения: трудно найти другого писателя, который с таким смаком описывал бы запахи, чиханье и храп. Обостренное ощущение носа в конце концов вылилось в повесть «Нос» - поистине гимн этому органу. Его фантазия ли сотворила нос или нос разбудил фантазию – значения не имеет». 

Не всегда мог контролировать себя герой повести «Нос», которую можно считать первым произведением русской литературы о превращении человека в кого-то не похожего на окружающих и в силу своей непохожести неспособного уже жить прежней жизнью. Для того, чтобы подобное превращение совершилось, нужно совсем немного: забрать у человека одну из самых незначительных частей его  – нос. Жертвой подобной мистификации стал коллежский асессор Ковалев.  

Итак, однажды утром майор Ковалев «проснулся довольно рано» и, «к величайшему изумлению своему, увидел, что у него вместо носа совершенно гладкое место!». «Проснулся довольно рано» и цирюльник Иван Яковлевич и обнаружил в булке, которую он разрезал, именно нос майора Ковалева. Каким образом смог отрезать нос Иван Яковлевич, а тем более как этот нос оказался в булке, осталось невыясненным, но точно известно, что из рук цирюльника нос отправился в Неву с Исаакиевского моста. Именно с этого момента начинаются мучения майора, в ходе которых он понимает, что «без носа человек – черт знает что!». Если действия Ковалева после этого досадного происшествия поддаются объяснению, то действия носа ничем объяснить нельзя. Вместо того чтобы плавать в Неве, нос совершенно невероятнейшим образом оказывался в карете в центре Петербурга. «Он был в мундире, шитом золотом, с большим стоячим воротником; на нем были замшевые панталоны; при боку шпага». Ковалев «чуть не сошел с ума от такого зрелища». Его собственный нос разъезжает по Петербургу в чине статского советника (что гораздо выше чина самого Ковалева), он молится в Казанском соборе, ездит с визитами, да еще и отвечает на высказывания Ковалева, что он (нос) «решительно ничего не понимает».

Вследствие, казалось бы, незначительной перемены внешности майора весь мир перевернулся с ног на голову. Мало того, что нос обрел все человеческие свойства и признаки, - он стал могущественнее своего обладателя, демонстрируя тем самым ничтожную роль человека в этом городе, в этом мире. После потери носа Ковалев не свободен в своих действиях, круг его возможностей снизился почти до точки, и все его усилия направлены на одно – вернуть столь «заметную часть тела» на прежнее место.

Вещи играют очень важную роль в произведениях Гоголя, люди растворяются в этом мире вещей. Поэтому неудивительно, что мир предметов – город – подавляет человека, делает его существование механистическим и инерционным.  «Нос» - повесть философская, несмотря на весь ее анекдотический мистицизм.

Гоголь видел наступление зла на Россию. Зло входит в человеческие души, грядут русские страдания и мучения за Христа. Повсюду торжество смерти. Многие идут путем погибели. Велик ужас Гоголя перед этим шествием. Но мир наш не весь отдан во власть тьмы. Есть борьба и спасение для верных Христовых.

Тема невероятного, загадочного, мистического ярко, на основе гротеска, показана в повести «Нос».

Сюжет этого произведения подчеркнуто - невероятен: Гоголь заранее устранил возможность рационального объяснения приключений, выпавших на долю его героя.  Почему именно носа лишил автор своего героя, а не таких, например, качеств, как разум, сердце, честь? Не потому ли, что терять можно лишь то, что имеешь? Ведь именно нос крайне необходим майору Ковалеву, человеческий вид для которого не только условие, но и смысл существования. И нетрудно представить его состояние, когда проснувшись поутру, он увидел в зеркале вместо носа «совершенно гладкое место».
Тема этой повести – потеря персонажем части своего «Я» в результате действий «нечистой силы». Организующую роль в повести имеет мотив преследования, хотя конкретного воплощения сверхъестественной силы в повести нет. Кто виновник таинственного отделения носа Ковалева – не указано. Преследователя, виновника нет, но преследование все время ощущается. Тайна захватывает читателя буквально с первой фразы, о ней постоянно напоминается, она достигает кульминации, а разгадки этой тайны нет даже в финале. Таинственным представляется не только отделение носа, но и то, как он мог существовать самостоятельно. Неожиданным предстает и финал повести: « но здесь происшествие закрывается туманом, и что было дальше, решительно ничего не известно».

Многие критики отмечали, что «Нос» - это ярчайший представитель гоголевской фантастики, пародия, прекрасная насмешка над всеми современными предрассудками, и верой в сверхъестественные силы.
Есть мнение, очень распространенное, что «Нос» - шутка, своеобразная игра авторской фантазии и авторского остроумия. Оно неверно, потому что в рассказе можно усмотреть весьма определенную художественную цель – заставить людей почувствовать окружающую их пошлость.

==<span style="color:#800000">'''"Шинель"'''</span>==
Мысль о человеке, душу которого вдохнул Бог, а судьбу нередко определяет черт, видимо, не оставляла Гоголя. Герой повести «Шинель» Акакий Акакиевич Башмачкин во всем обижен судьбой, даже имя при рождении получил неблагозвучное. Но Башмачкин не ропщет: ему уже за пятьдесят, он не пошел дальше переписки бумаг, не поднялся чином выше титулярного советника; у него нет семьи, друзей, не ходит он в театр, ни в гости, ни просто погулять: все его духовные потребности удовлетворяются переписыванием бумаг.
[[Файл:шинель.jpg|300px|tumb|right]]
Гоголь детальнейшим образом описывает, как окончательно протерлась старая, много раз чиненная шинель Акакия Акакиевича, как он по-детски пытался убедить портного Петровича, что сукно еще новое, поставить бы заплатки; как Башмачкин пытается раздобыть недостающие сорок рублей, как сэкономить. Наконец вожделенная шинель приобретается, но вскоре и ее крадут. Акакий Акакиевич бесполезно ходит по чиновникам, пытаясь разыскать пропавшую шинель, и… умирает, не выдержав равнодушия со стороны «значительного лица».

Смерть, казалось бы, поставила точку в истории Акакия Акакиевича. Но Гоголь преподносит читателю еще одну неожиданность. Он рассказывает о мертвеце, который искал по ночам свою шинель, поэтому сдирал шинели со всех, не разбирая чина и звания. Мертвец не успокоился, пока не добрался до «значительного лица» и не содрал шинель с его плеч.

Такой фантастический поворот событий напоминает мрачные чудеса «Вия». Но в «Шинели» описание действий мертвеца приправлено юмором и так подано, что невозможно сказать наверняка, что было на самом деле, а что родилось в воспаленном воображении обывателей. Гоголь, правда, сообщает в самых последних строках, что, когда будочник попытался задержать привидение, оно, остановясь, спросило: «Тебе чего хочется?» - и показало такой кулак, какого у живых не найдешь. К тому же привидение было гораздо выше ростом, чем Акакий Акакиевич и носило «преогромные усы». Однако генерал в момент встречи с мертвецом-грабителем узнал Акакия Акакиевича и даже услышал его голос: «…твоей-то шинели мне и нужно! не похлопотал об моей, да еще распек, - отдавай же теперь свою!» Впрочем, в состоянии ужаса немудрено услышать слова, которые давно твердит голос совести. И без того почти каждый день представлялся генералу «бледный Акакий Акакиевич, не выдержавший должностного распеканья».

Гоголь так и оставляет читателя в неизвестности: было ли это привидение или что-то другое. Во всяком случае, если по Петербургу шли слухи о чиновнике-мстителе, бунтующем после смерти, в этом проявлялся гнев, который испытывал еще живой Башмачкин. В горячечном бреду он «сквернохульничал» и вслед за словами «Ваше Превосходительство» произносил какие-то другие, «страшные слова».

Хотя невозможно совместить Акакия-жертву и Акакия-мстителя. «Гоголь первым, по мнению писателя Д. Л. Быкова,  угадал самую страшную вещь в русской истории: он почувствовал, ЧЕМ может стать маленький человек, жалкий Акакий Акакиевич, если дать ему силу и волю. Гигантское привидение, которое срывает шинели с генералов, -  это тот типично гоголевский выход из сюжета, без которого «Шинель» была бы просто очерком, пусть и очень хорошо написанным. Гоголем надо быть, чтобы носить в себе такие противоречия.

==<span style="color:#800000">'''Заключение'''</span>==
В литературе фантастика развивалась на базе романтизма, основным принципом которого было изображение исключительного героя, действующего в исключительных обстоятельствах. Это освобождало писателя от каких-либо ограничивающих правил, давало ему свободу в реализации творческих возможностей и способностей. Видимо, это и привлекло Н.В.Гоголя, который активно использовал фантастические, гротесковые  элементы не только в романтических, но и в реалистических произведениях. Гоголевская фантастика построена на представлении о двух противоположных началах – добра и зла, божественного и дьявольского, однако собственно доброй фантастики нет – она переплетена с «нечистой силой». Фантастические элементы в творчестве Гоголя – это один из способов сатирического изображения многих пороков общества, один из способов утверждения реалистического начала в жизни. Тонкая и сложная связь искусства с действительностью – основа Гоголевского художественного мира, и только на таком фундаменте можно было воздвигнуть воплощенную в «мертвых душах» «всю громадно несущуюся жизнь». Связь искусства и реальности у Гоголя усложнена. Он ни в коем случае не копирует явления жизни, но всегда по-своему интерпретирует их. Противоречия эпохи доведены им до степени абсурда, пронизывающего всю русскую жизнь. Гоголь умеет увидеть и показать обыденное под совершенно новым углом зрения, в неожиданном ракурсе. И рядовое событие обретает зловещую, странную окраску. Мир Гоголевских произведений насыщен элементами мистики, фантасмагории, гротеска  – явных  или скрытых , имеющих место или кажущихся. 

Действующими лицами часто становятся неодушевленные предметы: красная свитка, портрет, нос… окружающий мир в произведения гоголя одушевлен и активен: он вторгается в жизнь героев, кроит её на свой лад. И тем ярче контраст активного внешнего мира с бездействием, духовной леностью героев, с их куцым, робким, застывшим внутренним миром. На этом сопоставлении, на столкновении внешнего и внутреннего миров, на их взаимопроникновении и взаимовлиянии строится художественный метод Гоголя.

В  «Вечерах …» Гоголь погрузил героев в сказочный мир, населил его персонажами народной демонологии, описал народный украинский быт сочными красками, широкими мазками.

В «Вечерах …» нечистая сила, в основном, представлена чертями и ведьмами. Иногда они комичны, иногда опасны, но чаще побеждены и унижены.

В «Вечерах …» Гоголь показывает всю силу человека, верующего в Бога. Он хочет донести до людей эту веру, показать что будет с человеком, не оступившемся с верного пути.
         
В «Миргороде» он столкнул два мира -  древний и современный, сказочный и обыденный,  фантастический и скучно – реальный.
         
В «Миргород» включена одна из самых страшных повестей Гоголя – «Вий». Нечисть представлена ведьмой, чертями и Вием – таким именем называется  у малороссиян начальник гномов, у которого веки на глазах идут до самой земли.
         
Здесь Гоголь  показывает нам человека, оступившегося с пути праведного. Если церковные люди ведут себя так отвратно, то как же ведут себя люди обычные? За непослушание Господу Богу на человека обрушивается эта нечисть. Нечисть не могла увидеть Брута пока он читал молитвы, но это не спасло его. Брут погибает, но как? Не героической смертью , а смертью человека, поддавшегося искушению. То есть можно сделать вывод, что недостаточно обращаться к Богу лишь в трудную минуту, нужно верить в него всегда, и не поддаваться искушению.
         
А в «Петербургских повестях» он погрузил фантастику в самую гущу обыденной жизни, изобразил страшных, искажённых обитателей северной столицы, чиновного города, в котором всё ложь, всё обман, всё колеблется в неверном свете мерцающих фонарей.
         
В «Петербургских повестях»  нечисть уже не представлена странными существами, но нечисть эта гораздо страшнее и опаснее нечисти «обитающей»  в  «Вечерах …»  и «Миргороде». Эта нечисть, обитающая в душе человека. Если в предыдущих повестях человека ещё можно было спасти, то в «Петербургских повестях» это пропащая душа.
         
Таким образом, Гоголь в своих повестях показывает три вида состояния человека: человек праведный, верующий; человек, считающий себя верующим, но в то же время сошедший с пути верного; человек пропащий.
         	
Но с изменением состояния человека, изменяется и нечистая сила, искушающая его. В «Вечерах …» это черти, не столько страшные, сколько комичные; в «Миргороде» ведьмы и «Вий» - существа более опасные; а в «Петербургских повестях» это пропащая душа человеческая.
        
Но есть у этих повестей и общее. Они все имеют религиозное направление. Например, в «Носе» это выражено в «мелочах», на которые и внимание – то сначала не обращаешь. Во всём цикле Гоголь показывает значение Бога для человека и цену души.
         
Он как бы предоставляет нам в своих повестях результат того, что случится, если сойти с верного пути, оступиться …
         
В отличие от многих романтиков, у которых фантастическое и реальное резко разделены и существуют сами по себе, у Гоголя фантастика тесно переплетается с реальностью и служит средством комического или сатирического изображения героев, она основана на народной стихии.

==<span style="color:#800000">'''Список литературы'''</span>==
Иванчук Г.Н. «Философская мистика Гоголя». 2004 г.

Монахова О.П., Малхазова М.В. «Русская литература XIX в.» М. 1994.

Вяземский П.А. «Ревизор, комедия, соч. Н. Гоголя» Д.Л. 1981.

Шевырев С.П. «Похождения Чичикова, или Мертвые души», поэма Н. Гоголя» М., 1981.

Белинский В.Г. «О русской повести и повестях г. Гоголя» М. 1981.

Аксаков К.С. «Несколько слов о поэме Гоголя…» М. 1981

Аксаков И.С. «Несколько слов о Гоголе» М. 1981.