Как оборвалась жизнь министра?
Содержание
Саратовский период
Начало смертельным угрозам положил саратовский период.
Руководить Саратовской губернией он был «назначен именным Высочайшим указом» в феврале 1903 года — через две недели после встречи с министром внутренних дел В. К. Плеве. И хотя особой эскалации революционно-бунтарского движения в Нижнем Поволжье в тот год еще не наблюдалось, массовые беспорядки в обширном земледельческом крае были, как говорится, не за горами. В Петербурге это наверняка осознали, назначая молодого, решительного и целеустремленного П.А. Столыпина саратовским губернатором. Уже через три недели по прибытии на новую службу Пётр Аркадьевич издал «обязательное постановление», в котором значились следующие пункты:
«1. Воспрещаются повсеместные в пределах Саратовской губернии всякого рода сборища и собрания, не дозволенные установленным порядком, не зависимого от их цели и места.
2. Собравшиеся обязаны по первому требованию полиции разойтись.
3. Всякие вмешательства в действия чинов полиции при исправлении ими обязанностей по службе безусловно не допускается.
4. Виновные в нарушении настоящего постановления подвергаются в административном порядке аресту до 3 месяцев или денежному взысканию до 500 руб.
5. Настоящее обязательное постановление объявляется населению губернии: в гг. Саратове и Царицыне — путем опубликования в местных газетах; в прочих уездных городах, в посаде Дубровка — путем расклейки печатных объявлений, а в селениях — через гг. земских начальников на сельских сводах...»
Однако подобные директивно-профилактические меры не могли быть действенными, хотя сколько-нибудь длительное время. Из бедных, безземельных крестьян и городской бедноты формировалось в городах «классическое» пролетарское движение. Активизировались социалисты-агитаторы. А самый злободневный в стране крестьянский вопрос не только давно перезрел, но был все еще бесконечно далёк от разрешения.
Пётр Аркадьевич не раз ходил на волосок от смерти.
В Столыпина стреляли из укрытий. Один из таких эпизодов замечательно описал известнейший современник Столыпина Василий Витальевич Шульгин (1878 — 1976): «От толпы отделились несколько человек и впереди здоровенный парень с дубиной. Увидев его и поняв его намерения, губернатор повернул на него. И прочёл в глазах парня, что он ударит... губернатор не ударил, но сделал лучше. Он скинул с себя мешавшую ему меховую шинель и бросил её парню. - Подержи шинель! Парень обалдел. Он хотел ударить губернатора дубиной, а тот приказал ему присмотреть за шинелью. Приказал как другу, как слуге, которому доверяют. И он, бросив дубину, занялся шинелью. А Столыпин обратился к взбунтовавшемуся народу со словами увещания. И народ его послушался, как и тот парень. Почему? Потому, что будущий властитель изучал духовную силу, правителям необходимую. Главная особенность этой силы — бесстрашие».
Взрыв на Аптекарском острове
В субботу, 12 августа, в расположенный на Аптекарском острове дачный дом Столыпина, проводившегося в тот день прием посетителей, стремительно вбежали трое (В.Шульгин писал о четверых) молодых людей то ли в жандармской, то ли в кирасирской униформе, с портфелями, наполненными взрывчаткой. Тут же раздался мощный взрыв, унесший 27 человек (включая террористов). 33 человека получили тяжелые ранения, многие из них вскоре скончались.
Премьер-министр от взрыва на Аптекарском физически не пострадал. Однако получил сильные ушибы в результате падения с балкона особняка трёхлетний сын Столыпина, а дочь Наталья едва не лишилась ног (много месяцев над ними, раздавленными и раздробленными, «колдовали» лучшие русские врачи). Не надо быть провидцем, чтобы предположить: взрыв на Аптекарском острове сильно повлиял на дальнейшее поведение премьера. Прирождённый аристократ, убеждённый монархист, любящий отец и заботливый семьянин твёрдо решил вести войну с революционным терроризмом до его полного уничтожения.
На введение «скорорешительных (военно-полевых) судов», настоятельно предложенное «объединённым дворянством», Столыпин теперь согласился. Поддержал его в этом и царь, возмущённый убийством командира лейб-гвардии Семёновского полка Г. А. Мина. Эсерка Зинаида Коноплянникова 13 августа 1906 года застрелила Мина на глазах его жены и дочери.
Именно в эти дни окончательно определились историко-политические две ипостаси Петра Аркадьевича — Главный Контрреволюционер и Главный Реформатор.
Святослав Рыбас, рассуждая о стремительном карьерном взлёте своего героя, вспомнил слова Никколо Макиавелли «о выдвижении достойных в трудные времена». Не что иное, как макиавеллизм, помноженный на тревожное беспокойство о самых близких Столыпину людях, обусловил все дальнейшие шаги 44-летнего царского премьера.
Уже 19 августа был издан Указ о военно-полевых судах. А 24 августа правительство опубликовало программу, в соответствии с которой эти «скоро решительные суды» стали действовать в губерниях, находящихся на военном положении (то есть там, где революционеры вели себя крайне агрессивно). Вот что на сей счёт сообщает Большая советская энциклопедия: «Военно-полевые суды были введены в 82 из 87 губерний империи, объявленных на военном положении или на положении «чрезвычайной охраны». Каждый военно-полевой суд состоял из 5 строевых офицеров, назначенных начальником гарнизона по требованию командующего войсками или генерал-губернатора, которым и принадлежало право предания суду за любое «преступное деяние». Предание суду совершалось в 24 часа с момента происшествия по докладу полиции. Дела слушались при закрытых дверях. Свидетели защиты, адвокат и даже прокурор на «суд» не допускались. Дело подлежало рассмотрению в 48 часов. Обычной мерой наказания была смертная казнь. Приговор вступал в силу немедленно, обжалованию не подлежал и приводился в исполнение в 24 часа с момента происшествия по докладу полиции дела слушались при закрытых дверях. Свидетели защиты, адвокат и даже прокурор на «суд» не допускались. Дело подлежало рассмотрению 48 часов. Обычной мерой наказания была смертная казнь. Приговор вступал в силу немедленно, обжалованию не подлежал и приводился в исполнение в 24 часа. Официальных свидетелей о числе жертв военно-полевых судов нет. По частным подсчетам за 8 месяцев их существование было казнено не менее 1102 человек.
Сильно ударили власти и по профсоюзам, и по либеральной прессе, и по организациям, которые были призваны помогать деньгами гражданам, вовлеченным, в коллективно-протестные движения.
Такими мерами Столыпин и возглавляемое им правительство первую русскую революцию фактически подавили. Репрессивные августовские Указ и программа, согласно тогдашнему законодательству, должны были получить одобрение парламента. Однако в августе 1906 года такового не существовало. Совершенно не следовало ожидать легитимизации военно-полевых судов и от II Государственной Думы, собравшейся 20 апреля 1907 года. Поэтому для крайне жёстоких мер, направленных на пресечение террористической активности и массовых беспорядков, в полной мере использовали период «междудумья».
Рискованный полет
Биографы до сих пор не могут подсчитать, сколько же раз их герой бесстрашно глядел в глаза, казалось бы, неминуемой смерти. Валентин Пикуль в «Нечистой силе» описал такой эпизод: «Премьера поджидал пилот – капитан Лев Макарович Мациевич, в прошлом офицер подводных лодок. Глядя в глаза Столыпину, он невозмутимо доложил: - Ваше высокопревосходительство, осмелюсь заявить, что я революционер, и мне выпадает хороший случай разделаться с вами за тот реакционный курс политики, который вы проводите… По-человечески говорю: прежде чем лететь со мною, вы подумайте! «Ах, эти газеты…» А пропеллер уже вращался.
- Спасибо за искренность… Мы полетим! Мацеевич любезно помог ему забраться в кабину, крепко стянул на Столыпине ремни, велел держаться за борта двумя руками.
- Могу только одной, - пояснил Столыпин. – Вторая рука была прострелена насквозь вами… революционерами!
Трава осталась внизу. Мациевич часто оборачивался, чтобы посмотреть, не вывалился ли премьер на крутых поворотах…»
Это произошло 22 сентября 1910 года. А уже через два дня летчик погиб во время очередного полёта. Поговаривали, что Мацеевич сам свёл счёты с жизнью – из-за того, что не выполнил приказ своих товарищей по революционной организации. А приказ тот якобы касался физического устранения премьера во время полета.
Два смертельных выстрела
В конце августа 1911 года в Киеве проходили торжественные мероприятия, посвященные открытию земских учреждений и памятника Александру II. На них присутствовали царь со свитой и высшие чины правительства. Как подчеркивают историки, Столыпину в эти дни не только не нашлось места в экипажах, в которых передвигалось по Киеву многочисленное царское окружение, но и казённого экипажа «всё еще главе» кабинета министров не выделили.
По окончании торжеств царский двор и члены правительства смотрели в киевском Городском театре оперу Н. Римского- Корсакова «Сказка о царе Салтане». Дочь Столыпина Мария фон Бок вспоминает: «Первого сентября был в театре спектакль в высочайшем присутствии, куда, конечно пускали лишь по именным приглашениям. Мой отец сидел в первом ряду партера, недалеко от царской ложи, в которой находились государь и великие княжны...Второй антракт. Папа` встал и оперся, спиной к сцене, о балюстраду оркестра, разговаривая с министром двора бароном Фредериком. Он был в белом летнем сюртуке, таком, в каком я увидала его в гробу. Его высокая статная фигура ясно виднеется в самых отдаленных местах антракта театра. Большая часть публики в фойе.Вдруг через средний проход, быстро, в упор, глядя на моего отца, подвигается фигура во фраке. Здесь, где почти исключительно видны мундиры, этот черных фрак на невзрачной фигуре производит зловещее впечатление. Но не успел никто дать себе отчета в происходящем, как человек во фраке успел подойти к моему отцу и произвел в него почти в упор два выстрела...»
5 сентября 1911 года Петр Аркадьевич Столыпин от полученных ран скончался.
Внимательно читая протокол убийцы Столыпина Богрова, возникает много вопросов и вызывает недоумение, что билет вложила в его руки сама "охранка"…
Протокол допроса Д.Г. Богрова 1 сентября 1911 г.
Вывод:
строгие приказы можно отдавать и из-за надежного укрытия, спрятавшись за высоченным правительственным забором либо за огромным количеством свирепых охранников. Но в том-то и дело, что, защищая государство, Столыпин каждодневно и сознательно рисковал собственной жизнью.
Из всех более или менее известных премьеров Пётр Аркадьевич Столыпин был не только самым храбрым и волевым, но и самым целеустремленным (а кроме того: самым неподкупным, беспримерно преданным монархии и делу, которому служил). Многолетняя охота на него со стороны радикальных революционных организаций подтверждает это как нельзя красноречивее.
Сложившийся период в жизни страны требовал решительных мер, террор породил жёсткие меры. Трудный период расстрелов и убийств. Жертвой, которых и стал сильный, мужественный человек А.П. Столыпин.
